Онлайн книга «Она в моем сердце»
|
– Замок смените. – Мужчина смотрел выжидающе. Лицо покраснело от духоты, на лбу выступил пот, который он смахнул ладонью. Наверняка считает, что я его от дел отрываю. – Я живу одна, и сменить замок некому. К тому же, если его открыли один раз… – А участковый вам что сделает? – Мужчина снял трубку и набрал номер, бросив взгляд на прикрепленный к стене лист бумаги, бодро осведомился: – Суслов у себя? Да… А когда выходит? Понятно… – Он повесил трубку и вновь повернулся ко мне: – В отпуске ваш участковый. Будет только в следующем месяце. – А кроме Суслова, мне никто не может помочь? – задала я вопрос, уже предполагая ответ. Но мужчина удивил. Поскреб затылок, повертел карандаш в руке. – Вы заявление хотите написать? Если ничего не украли… – Я понимаю. Но дом большой, а я одна… если бы кто-то из ваших приехал… ну, чтобы немного попугать воришек… Он посмотрел на меня так, точно вместо носа на моем лице появился свиной пятачок, в общем, сам не знал, смеяться или плакать над моей наивностью. – Сейчас в отделе и нет никого… разъехались кто куда… – Зайти попозже? – с готовностью кивнула я. Он вздохнул. – Одиннадцатый кабинет. Попытайтесь, может, Сергей Петрович вас примет. – Спасибо, – обрадовалась я. – Направо по коридору… Мужчина проводил меня взглядом, а я призвала на помощь свое везение. Мир, как известно, не без добрых людей. На двери одиннадцатого кабинета я увидела табличку «Замначальника Лебедев Сергей Петрович» и постучала. – Да, – ответили из-за двери, и я вошла. Вполоборота ко мне стоял мужчина лет тридцати пяти, высокий, широкоплечий, в джинсах и голубой рубашке. Из пластмассового электрочайника наливал кипяток в большую кружку, белую, с красным горохом. – Можно? – спросила я, делая шаг к нему, он повернулся, небрежно бросив: – Проходите… – И вдруг замер. Девушка я, конечно, красивая, но подобную реакцию наблюдала впервые. Глаза мужчины расширились, губы дрогнули, силясь что-то произнести… Тут мой взгляд переместился на его руки, и я охнула: – Вы же ошпаритесь! Кружка была наполнена до краев, но он продолжал лить воду, кипяток стекал по ладони, но он вроде бы этого не замечал. Мой вопль вывел его из ступора. – Черт, – буркнул он, поставил кружку на стол, вернул чайник на место и досадливо потряс рукой. – Вы ко мне? – спросил со вздохом первое, что пришло в голову, и указал на стул. – Присаживайтесь. – Вам надо руку обработать, – сказала я, устраиваясь на кончике стула, теряясь в догадках, что бы это все значило. – У вас ожог. – Ерунда, – отмахнулся он. – Вода остыть успела… Вот уж неправда… С чего это ему вздумалось изображать героя? Тут я сообразила, что сняла очки, как только вошла в отделение, и кое-какие догадки появились. Он заметил мое сходство с Виолой? Выходит, так. Значит, он ее видел. Живой или мертвой. Он точно знает, что она умерла, вот и опешил, увидев, как я вхожу в кабинет. То, что он знает об убитой, неудивительно. Следователи интересовались ее последним местом жительства и с Лебедевым наверняка беседовали. И все же… реакция чересчур бурная. Может, он до жути покойников боится? – Слушаю вас, – кивнул Сергей Петрович, устраиваясь напротив, покосился на свою багровую ладонь и убрал ее со стола. Выглядел вроде бы спокойным, но нервозность в нем все-таки чувствовалась. Или настороженность? Скорее второе, чем первое. Наша встреча и на меня произвела впечатление, да такое, что понадобилось время, чтобы вспомнить, зачем я сюда пожаловала. – Я… возможно, я обращаюсь не по адресу… – стараясь выиграть время и привести мысли в порядок, начала я. Чем больше я нервничала, тем спокойнее он становился. – Разберемся, – сказал нараспев. – Как вас зовут? – Яна. Лазарева Яна Дмитриевна. – Сергей Петрович, – он улыбнулся, словно хотел подбодрить меня. – Так что случилось, Яна? Ничего, что я без отчества? – Ничего. Я хотела сказать, без отчества даже лучше. – Кофе хотите? – поднимаясь, вдруг предложил он. – Спасибо, не беспокойтесь… – Никакого беспокойства. – Он направился к тумбочке у окна, где стояли чайник и чашки, достал банку кофе. – Я с понедельника в отпуске, – заметил со смешком. – Заглянул на работу на пару часов. – Извините, – пробормотала я. – Все нормально. Я вас слушаю, слушаю… – Он стоял ко мне спиной, и я подумала, что кофе лишь предлог избежать моего взгляда. – Я арендовала дом в Лебяжьем. Сегодня ночью кто-то проник на веранду… – Вы кого-нибудь видели? – Нет. Услышала шум. Распахнула окно, спросила «кто там?», он бросился бежать, но было темно… Дверь на веранду оказалась открытой. – Может, вы сами ее не заперли? А в сад залезли мальчишки? Скорее всего, мальчишки. В чужом саду вишня вкуснее. А сады в Лебяжьем знатные… впрочем, время идет, и жизнь меняется. – Он поставил передо мной чашку и вновь улыбнулся. – Вот сахар. Не стесняйтесь. Помешивая ложкой напиток, я разглядывала Лебедева, который успел устроиться за столом. Он о чем-то размышлял, прихлебывая кофе. – В каком доме вы живете? – Дом номер восемь, Верхняя улица. Я наблюдала за его реакцией, но она не последовала, в том смысле, что адрес впечатления не произвел. Он молча кивнул. – Из дома ничего не пропало? – Нет. Я проверила утром… – Из сада тоже ничего не стибрили? Бывает, бочки железные крадут или ведра, сдают в металлолом. – Не было там никаких бочек, – пожала я плечами. – Давно дом арендуете? – Вчера заселилась. До меня там полгода никто не жил… – Уверен, пацаны к вам ночью наведывались. Рассчитывали, что в доме никого нет… – Он достал из ящика стола визитку и на обратной стороне написал номер мобильного, протянул мне. – Если вдруг опять что-то вас напугает… звоните. Попробую разобраться, кто вам мешает спать по ночам. – Вы же в отпуске! – нахмурилась я. – С моей работой отпуск – понятие условное, а с зарплатой… в общем, отдыхать я буду в здешних краях. А в Лебяжьем отличная рыбалка. – Спасибо, – пробормотала я, убирая визитку. – Вы с семьей отдыхаете? – Одна. – Вот как… – теперь он меня разглядывал. – Что в этом особенного? – задала я вопрос с некоторой обидой. – Ничего. Хотя… девушки предпочитают побережье теплого моря, или вас тоже рыбалка интересует? – Теплое море подождет. Есть один проект, вот и решила поработать над ним в отпуске, – соврала я. – Все руки не доходили. |