Книга Стертая аура, страница 30 – Дженнифер Линн Барнс

— Выжила, — ответила я.

Мне не терпелось рассказать ей о том, что случилось на хоре, но лучше потерпеть до дома. Бабушка так и не поверила мне насчет Кисслера, поэтому при ней лучше рта не раскрывать, да и Лиле ни к чему знать, что я наделена даром видеть чужие ауры. А Дилану тем более.

— Я же говорила — все будет нормально! — воскликнула Лекси, включила радио и замурлыкала под музыку.

Некоторое время мы ехали молча. Лила все поглядывала на Дилана и морщила аккуратный носик — не так незаметно, как ей, наверное, казалось.

Подъехав к дому Лилы, бабушка затормозила и отперла дверцы. Та мгновенно схватила сумку, выскочила из машины и чуть ли не бегом бросилась к дверям.

— Заходи в гости, детка! — крикнула ей вслед бабушка.

Я хрюкнула. Можно подумать, Лила послушает. Выруливая с подъездной дорожки, бабушка неодобрительно глянула на меня.

— Эй, парень! — окликнула она Дилана.

Тот подскочил и отвернулся от окна. Я чуть не рассмеялась. Весело смотреть, как вечно прячущий глаза Дилан покорно смотрит на мою бабушку.

— Ты пойдешь к нам обедать, — не терпящим возражений тоном заявила она.

Ни я, ни Дилан не осмелились спорить. Бабушка велела — надо выполнять.

Мы подъехали к дому. Лекси, Дилан и я вылезли из машины, и в то же мгновение бабушка дала задний ход.

— А она на обед не остается? — с опаской спросил Дилан.

— Кто ж ее знает, — пожала плечами я.

— Если ты сбежишь, она все равно пронюхает, — радостно сообщила Лекси. — А как поживает мистер Стертый? — спросила она у меня.

Я свирепо уставилась на сестру. Нельзя же говорить об этом прямо здесь и сейчас. Мы говорим о наших Взглядах только с членами семьи, и хотя я еще плохо знаю жемчужного Дилана, в одном я уверена точно; он нам не родственник. Не ответив Лекси, я открыла дверь и вошла. К счастью, дома никого не было. Мне совсем не хотелось знакомить Дилана с родителями. Во-первых, мы еще не друзья, так, знакомые, во-вторых, мама легко может ляпнуть что-нибудь про Пола.

— Ну, Лис! — не отставала Лекси. — Что было на математике? Тебя ведь не стошнило. Ты его видела?

Дилан скрестил руки на груди. По-моему, ему страшно нравилось смотреть, как меня допрашивают.

— Я не хочу сейчас об этом говорить.

— Меня нет, — быстро заявил Дилан.

— При нем можно, — уверенно сказала Лекси.

Как будто она могла это проверить!

— Что можно? — спросил Дилан.

— Ничего, — ответила я.

— Говорить про Взгляд, — ответила Лекси, схватила из вазочки пару печений и протянула одно Дилану.

А откуда у нас вообще эта вазочка?

— Лекс, давай поговорим наедине, а? — предложила я, уже представляя, какой подзатыльник я отвешу этой паршивке, как только мы выйдем за дверь.

Лекси ухмыльнулась и помотала головой.

— Что за взгляд? — осведомился Дилан, стараясь не выдать своего интереса.

Лекси поглядела на меня так ласково, что я поняла: не объясню я — объяснит она. Не понимаю, почему она так хочет втянуть в эту историю Дилана? На нее не похоже.

— Ты все равно не поверишь, — сказала я ему.

— Он поверит, — без тени сомнения заявила Лекси, кусая печенье.

— Вкусно, — не глядя на меня, сообщил ей Дилан.

Очень дружелюбно сообщил — насколько вообще Дилан может быть дружелюбным, — но рядом с Лекси это и неудивительно. Она на всех так действует. Проявляет в людях самое лучшее.

— Ну хорошо, — пробурчала я, тоже взяла печенье и присела на кухонный стол. — Только когда он решит, что мы все свихнулись, ты будешь виновата.

Лекси только плечами пожала.

— Ладно, — промямлила она с набитым ртом.

Я надкусила печенье и сообщила:

— Я вижу ауры.

Дилан глядел на меня все так же бесстрастно. Потом потянулся за вторым печеньем.

— Ну, что? — скрестив руки на груди, осведомилась я у Лекси. — Он мне не верит, думает, что мы с тобой психи, и сейчас съест все наше печенье.

— Расскажи ему про математика, — велела сестра.

Я отказалась, и она без малейших колебаний выложила все сама:

— Лисси всю жизнь видела вокруг людей цветные сияния. У нее такой Взгляд. У нас у всей семьи Взгляды, верней, только у женщин. — Она запнулась, но тут же затараторила еще быстрей. — Ну и вот, по движениям ауры Лисси может сказать, какое у человека настроение, и вообще. Ауры — они бывают всевозможных цветов, и среди них нет хороших или плохих. Они просто разные.

Мне захотелось ее поправить. Фиолетовый — ужасный цвет. Но я ничего не сказала, в первую очередь потому, что Лекси болтала без умолку:

— Но есть один цвет, который на самом деле и не цвет. Мне кажется, он такой, как бы полинялый. Появляется у людей, которые только что совершили что-то страшное, например, убийство. Лисси назвала его стертым.

— Хорошее слово, — наконец-то подал голос Дилан.

Лекси без всякого смущения улыбнулась ему и продолжала:

— Обычно у преступников только полоски бесцветные, а вот у вашего учителя математики вся аура такая. Лисси не может на него смотреть, ее тошнит и голова кружится. Просто кошмар. Нам надо выяснить, чем он таким ужасным занимается, но Лисси не знает, как, я даже не понимаю, как она сегодняшний урок-то высидела, с этим мистером Стертым.

Лекси перевела дух и снова куснула печенье, чрезвычайно довольная собой. Выдала не пойми кому все фамильные тайны и веселится!

— Значит, Кисслер — стертый, — глубокомысленно заключил Дилан. — Мне он всегда не нравился. Скользкий тип.

Я уставилась на него. Поверить не могу, что ему больше нечего сказать. Просто проехался по Кисслеру — и это после того, что наговорила Лекси?

— Это все? А остальное тебя не волнует?

Дилан пожал плечами и взял третье печенье.

— Я широко гляжу на вещи, — хмуро сказал он.

— И ты веришь? В то, что я вижу ауры, в то, что мистер Кисслер — злодей, и так далее?

— Звучит, конечно, чудно, — усмехнулся Дилан. — Но когда твоя сестра говорит, я почему-то знаю, что так оно и есть.

Надо же. Интересно, откуда такое доверие?

— Меня бы ты слушать не стал, — недовольно пробурчала я.

— Нет, — согласился Дилан. — Скорее всего, нет. Так какое же преступление совершил Кисслер?

— Вопрос дня, — ответила я.

— Что за вопрос дня? — спросила, входя в комнату, мама.

— Ничего, — ответила я и радужно улыбнулась.

Повисла неловкая пауза, чтобы заполнить ее пришлось представить маме Дилана.