Онлайн книга «Глубина в небе»
|
Рейнольт повела рукой в воздухе, и перед ними появился модифицированный катер Кенг Хо. С каждой стороны были закреплены дополнительные топливные баки, а спереди торчал лес датчиков. С одной стороны судно было закрыто серебряным щитом паруса на тонких креплениях. – Перед самой Вспышкой доктор Ли и доктор Вен запустили этот корабль на низкую орбиту вокруг Мигающей. Показалось второе окно, указывающее путь спуска и финальную орбиту на высоте едва ли пятьсот километров над поверхностью Мигающей. – За счет тщательной ориентации паруса им удалось безопасно продержаться на этой орбите более одного дня. На самом деле полет выполняли пилоты-зипхеды Дзау Циня. Нау кивнул ему: – Хорошая работа, старший пилот. – Спасибо, сэр! – ухмыльнулся Цинь. – Будет о чем детям рассказать. Рейнольт не обратила внимания на эти замечания. Она вызвала еще серию окон, показывающие вид с низкой орбиты в различных спектральных режимах. – У аналитиков возникли трудности с самого начала. Стали слышны записанные голоса двух зипхедов. Ли был воспитан эмергентами, второй голос говорил на диалекте Кенг Хо. Наверное, Вен. – Мы всегда знали, что масса и плотность Мигающей соответствуют обычной звезде класса G. Сейчас мы можем с высоким разрешением построить карты внутренней температуры и плот… Доктор Ли перебил с типичной навязчивостью зипхеда: – …но нам нужны еще микроспутники… Черт побери, опять ресурсы! Нам нужно не менее двухсот на время Вспышки. Рейнольт остановила запись. – Мы дали им еще сто спутников. Появились еще окна. Ли и Вен сидели в Хаммерфесте после Вспышки и вели бесконечный спор. Доклады Рейнольт часто имели такой вид – стена картин и таблиц и байты звуков. Снова говорил Вен, и голос у него был усталый. – Даже в состоянии Отключения центральные плотности соответствуют звезде класса G, но коллапса нет. Поверхностные турбуленции уходят не глубже десяти тысяч километров. Как? Как? Как? Ли: – После Вспышки глубокие внутренние структуры выглядят точно так же. – Мы не знаем наверное, мы не можем подойти ближе. – Нет, вид абсолютно обычный. У нас есть модели… И снова голос Вена изменился. Он заговорил быстро, раздраженно, почти с болью. – Столько данных, а у нас остаются все те же загадки. Я уже пять лет изучаю пути реакций, и понимаю не больше, чем астрономы Темных Веков. Что-то должно происходить в этом расширенном ядре, иначе был бы коллапс. Второй зипхед отвечал так же нетерпеливо. – Очевидно, что даже в состоянии Выключения звезда излучает, но излучает что-то, что превращается в слабое взаимодействие. – Но что? Что? И если такое может быть, почему не коллапсируют внешние слои? – Потому что конверсия происходит внизу фотосферы, и она коллапсирует! Я это сделал на твоих моделирующих программах! – Чушь. Подгонка объяснения к факту, не лучше, чем делалось века назад. – Но у меня данные! – И что? Вот адиабаты… Рейнольт отключила звук. – Так продолжалось много дней. Почти все на своем жаргоне – который часто вырабатывается у пары фокусированных, занятых одной работой. Нау выпрямился в кресле. – Если они могут разговаривать только друг с другом, у нас нет подхода. Вы их потеряли? – Нет. По крайней мере, не в обычном смысле. Доктор Вен от досады стал рассматривать случайные внешние факторы. У нормальной личности такое может повести к творчеству, но… Брюгель захохотал, искренне забавляясь. – Так ваши астрономчики упустили мяч, Рейнольт? Рейнольт даже не посмотрела в его сторону. – Помолчите, – бросила она. Нау заметил, как удивили ее слова коробейников. Ритцер – второй человек в иерархии, явно садист среди правителей – и она его срезала одним словом. Интересно, когда до коробейников дойдет? Ритцер на миг помрачнел, потом ухмыльнулся еще шире, откинулся в кресле и метнул веселый хитрый взгляд в сторону Томаса Нау. Анне продолжала говорить, ни на миг не сбившись. – Вен отошел от проблемы, уходя во все более широкий контекст. Сначала его рассуждения имели некоторую с ней связь. Снова возник голос Вена, все та же монотонная скороговорка. – Галактическая орбита Мигающей. Зацепка. В окне замигал график предположительной орбиты Мигающей – без учета встреч звезд. Анне черпала данные из блокнотов Вена. График протянулся на полмиллиарда лет назад. Примерно каждые два миллиона лет Мигающая уходила в скрытое сердце галактики. Оттуда она выныривала снова и снова, пока звезды не растягивались в тонкую нить и начиналась межгалактическая тьма. Томас Нау не был астрономом, но знал, что у таких звезд не бывает пригодных планетных систем, и потому их посещают редко. Но это явно была еще самая малая из странностей Мигающей. Каким-то образом зипхед из Кенг Хо совсем зациклился на галактической орбите Мигающей. – Эта штука – звездой она быть не может – видела Сердце Всего. Снова, и снова, и снова… Рейнольт пропустила длинный кусок, наверное, длинные, бегущие по кругу рассуждения бедняги, из которых он никак не мог вырваться. Теперь голос зипхеда звучал спокойнее: – Зацепка! Зацепок здесь много. Забудь ты физику, просто рассмотри кривую светимости. Двести пятнадцать лет из каждых двухсот пятидесяти она излучает энергии меньше бурого карлика. Окна, сопровождающие рассуждения Вена, перепрыгивали с мысли на мысль, изображения бурых карликов, куда более быстрые колебания, чем физики проэкстраполировали по дальнему прошлому Мигающей. – Происходит то, чего мы не видим. Вспышка – и кривая светимости похожа на периодическую Новую класса Q, и через несколько мегасекунд устанавливается спектр, который почти объясняется термоядерной реакцией в ядре звезды. Потом свет медленно спадает обратно до нуля… или переходит во что-то другое, чего мы не видим. Это вообще не звезда! Это магия. Магическая машина, которая сейчас поломалась. Ручаюсь, когда-то это был генератор прямоугольных импульсов. Вот это что! Магия из сердца галактики, только она сломалась, и мы не можем ее понять. Запись резко прервалась, и калейдоскоп окон Вена застыл горячечным бредом. – Доктор Вен полностью захвачен этим циклом идей уже десять мегасекунд, – сказала Рейнольт. Нау уже знал, к чему дело клонится, но все равно принял озабоченный вид. – Так что же у нас осталось? – Доктор Ли работает нормально. Он вошел в свой обычный цикл, поскольку мы изолировали его от доктора Вена. Но сейчас – сейчас он зафиксировался на программах Кенг Хо по идентификации систем. Он построил неимоверно сложную модель, соответствующую всем наблюдениям. |