Онлайн книга «Ржавые земли [= Боги-насекомые ]»
|
А за кого воевал этот притворяющийся мужиком дед? Воевал ли вообще? В каких парижах и лондонах он переждал удалое время революции и гражданской войны? С какой целью проник в глубинку и затаился? Во дворе зазвучали голоса: Середа вел соседей. Краснов прогнал лишние мысли прочь. Предстояло закончить с формальностями, а дедукция… Дедукция не наш метод. Двое нехотя переступили порог. Мужчина – ровесник Подзаборного, неопрятный бородач; женщина – лет пятидесяти, одетая в бесформенное платье и с проеденным молью платком на полных плечах. – Здра… Здравия… желаем! – кое-как выговорил бородач. Краснов приветствие проигнорировал. Окинул ледяным взором трясущуюся парочку. Соседи были хороши. Успел он налюбоваться подобными персонами: с перепуга подпишут всё, что им не подсунешь. Расскажут о том, чего никогда не видели. Красавцы! Середа отодвинул горшок с кашей на край стола, достал бумагу и письменные принадлежности. Заскрипел пером. – Фамилии-имена-отчества?.. Ровненькие буквы медленно ложились на бумагу. Он тоже знал свое дело – бывший пулеметчик Славка Середа – и старательно заполнял бумаги, которым предстояло лечь на стол товарища Блада. А может, и самому… самому! Подзаборный курил, чуть подкашливая на затяжках. На соседей глаза не поднимал, шевелил пальцами босых ног. А ногти на ногах были у него ровненькие и розовые – как у отрока. Краснов почувствовал прилив сиюминутной неприязни к старику: у него-то за первый год окопной жизни ногти подчистую обожрал грибок. Со стороны могло показаться, будто старику совестно. Хотя, если задуматься, откуда у шпиона возьмется совесть? Замышлял что-то Подзаборный, – Краснов прищурился, – что-то крутил-вертел в уме. Никак мечтал сухим из воды выйти. Нет, контра, не надейся! На самом деле хозяин знал, что у соседа, бородатого деда Гриши, сердце ни к черту. Поэтому сидел тихо, как мышь, и ломал голову, гадая, чем бы укрепить дух незадачливому соседу. А тот вот-вот на пол брякнется! Его во второй раз спрашивают: чем, мол, занимаешься в деревне? Он же отвечает невпопад. И адрес свой, раззява, назвал неправильно. Придерутся еще, с этих станется!.. – Подзаборный П. П. жил по поддельному паспорту с 1923 года! – зазвучал в избе голос старшего следователя. – Бок о бок с вами! Куда вы смотрели, граждане?! Где ваша бдительность? Бородач побледнел и схватился за сердце, женщина всхлипнула и утерла нос краем платка. – Подзаборный подозревается в шпионаже! – продолжал наседать на соседей Краснов. – В контрреволюционной деятельности подозревается! Во вредительстве! В антикоммунистической агитации! – Так-так-так, товарищ милиционер! – зачастила соседка. – А мы-то думали!.. Чего он всё высматривает! А он!.. С чего бы вдруг долгоносик на полях завелся? Почему скотина у Бразовских пала! Он всё! Он – кровопиец! Середа записывал. Темная от навсегда въевшейся в кожу грязи рука медленно выводила аккуратные буквы. – И Первомай не празднует! И в церковь ходит! – вошла в раж соседка. – Проходимец засланный! С нее было достаточно. Почувствовав, что пора бы угомониться, соседка отступила. Зашмыгала носом, затеребила пальцами узел платка. – Ну а ты что запоешь? – обрушился на бородача Краснов. – Да я… мне-то… – залепетал сосед. – Что? Что, гражданин хороший, ты видел? Кайся да не бойся. Участвовал ли Подзаборный в колхозной жизни? Выспрашивал чего-нибудь? Видел его с кем-то подозрительным? – Так… доктор он наш… – выдавил из себя сосед. – Ну какой он шпион, товарищи? – Чего? – поморщился Краснов. – Доктор? Он учился на доктора? – Следователь махнул рукой в сторону Подзаборного. – У нас, оказывается, университеты за плечами, ага? Вот так хитрец! А притворяется крестьянином… – Да он, товарищи, всю… всю войну при госпиталях был! – продолжал упорствовать сердобольный сосед. – Научили там уму-разуму! Какие лекарствия требуются, какие травы… Краснов подкрутил кончики пшеничных усов и обратился к деду Грише почти ласково: – Говоришь, хороший мужик? Говоришь, не вредитель и не сволочь? Бородач поперхнулся и задрожал как осиновый лист. Стал отрывать с рукава заплату, переминаясь с ноги на ногу так, словно одолевала его естественная нужда. – Он-то? Вредитель и… Доктор он наш! Палыч! – Он вдруг обеими руками вцепился Подзаборному в плечо. – Палыч, ну скажи им! Ошибочность же вышла! Не надобно так! Подзаборный, не поднимая глаз, покачал головой. Дед Гриша кинулся к Краснову. – Внучка на ноги поставил – считай, из могилы вытащил!.. Тут его все знают: всем помогал, никому не отказывал… Василиса! – Бородач дернулся к соседке. – Скажи хоть ты! Помнишь, грудная жаба тебе жития не давала? Недопустимо ведь! Погубим доктора! – Да что ты, Григорий! Господь с тобой! – всплеснула руками соседка. – Да я его знать не знаю! И грудной жабы у меня отродясь не имелось! – Помогал же всем!.. Все его уважали!.. Середа, который попросту не умел писать быстро, отодвинул бумагу и вопросительно поглядел на старшего следователя. Краснов не вытерпел: – Ладно-ладно! Вижу: одним миром вы здесь помазаны! Будь моя воля, всех бы забрал! До одного! Но только вот беда – места в машине не хватит! К Краснову подошел Джавад-заде. На стол легла пухлая стопка пожелтевшей от времени бумаги. Следователь поднес к глазам верхний лист. – А-ага! – протянул он. Пробежался глазами по верхним строчкам, пестрящим «ятями». – «Волны над моей головой»! Написано Павлом Рудиным… когда?! В 1903 году! Что это? – обратился он к хозяину дома. – Пробы пера? Поэма о море и моряках? Откуда, интересно, она здесь взялась? Подзаборный? – На растопку хотел пустить, – ответил, глядя в пол, Подзаборный. – Да жалко стало. Дуралей старый! – …и кто такой – этот Павел Рудин? Приятель твой, что ли? Рядом с первой стопкой легла вторая. Джавад-заде едва заметно усмехнулся: он легко обнаружил тайник под скрипучей половицей. Середа от любопытства вытянул шею. Брови Краснова взлетели к залысинам: новая кипа была в два раза толще предыдущей. – Однако! – Старший следователь невольно потянулся за папиросой. – Часом, не в союзе писателей состоит твой Рудин? Он вытащил из стопки несколько страниц и просмотрел их по диагонали. – Прямо мемуары какие-то!.. Я сказал… Я увидел… Я пошел… Надеюсь, изложено с подробностями? Со всеми фамилиями? Ага, вижу-вижу… Молодца, гражданин Подзаборный! Молодца!! Краснов прочитал еще абзац, подергал себя за усы. И будто тень легла на лицо старшего следователя. Будто стала неожиданно горькой последняя «беломорина». – Середа! – Слушаю, товарищ капитан! |