Книга Ушелец, страница 55 – Максим Хорсун

Раскин вспомнил, что спутник Юпитера Каллисто считается самым кратеризированным телом в Солнечной системе. Да, красноречивое сравнение.

Моисей продолжил:

— Лендлордам, конечно, вольготно живется на Авалоне. Сами себе хозяева… Но — дьявол разбери! — мы против того, чтобы Землю пустили в расход! — он ударил могучим кулаком по столу. — Мы строили планы на будущее с учетом сотрудничества с человечеством!

— Да — вы хотели нажить себе капиталец, потихоньку сбывая людям из Солнечной системы ноу-хау кухуракуту, — поддел «библейского старца» Раскин.

Моисей отпираться не стал. Раскин прикусил язык, внезапно почувствовав стыд.

— Я вижу одну возможность спасти Землю от уничтожения, — проговорил Моисей. — Шанс ничтожный, и если решишь, что игра не стоит свеч, тебя никто винить не посмеет.

«Ну конечно!» — с досадой подумал Раскин, вспоминая битву на Барнарде-1. Сколько «сине-черных» остались лежать среди руин Циркона? Он до сих пор боялся спросить об этом у Томаса.

Если бы у него на самом деле была возможность выбирать…

Солнце опустилось за сопку. Озеро и дом Моисея накрыла густая недружелюбная тень. От озера повеяло тиной. Вот и пришел конец умиротворению. Теперь в этой котловине не приятнее, чем на болотах Хамелеона.

— Говори, Борис, — решился Раскин.

— Мы подключим тебя к Всеобщности. Ты внедришься в структуру Треугольника и найдешь способ извести Грибницу, не применяя «тяжелое вооружение». Я уверен, что это возможно.

— Нет! — Вероника побледнела. Ее и без того светлая кожа стала белее снега. Раскин нашел ее пальцы. Они были тоже холодны, как снег.

— Кто подключит меня к Всеобщности? — спросил он с сомнением. — Ты?

Моисей звучно почесал бороду. Посмотрел Раскину в глаза.

— Я приживлю тебе Грибницу, дружище.

Раскин сглотнул тягучий комок.

— Прошу прощения?

— Твой форсированный метаболизм, Федор. При помощи него ты сможешь «жечь» инородные клетки. Контролировать их количество в организме. Поэтому, оставаясь подключенным к Всеобщности, ты не превратишься в «зомбака».

— Ха! Это первая приятная новость за день.

— Федор, не соглашайся!.. — прошептала Вероника.

— Погоди! — Раскин поднял руку. — Мы ведь прибыли сюда не ради того, чтобы нас уговаривали, как школьных красавиц на выпускном балу?

— Идиот! — фыркнула Вероника и, насупившись, отвернулась. — Ты же никогда не вернешься…

— Нет ли другого способа… очиститься? — спросил Раскин.

Моисей покачал головой.

— Нет. Грибница не боится антибиотиков. Да и ты, подозреваю, можешь оказаться в обстоятельствах, когда шприц, заряженный сывороткой, среди твоего багажа даст повод кому-то объявить тревогу.

Раскин задумчиво тер лысину. Он-то думал, есть предел испытаниям, которые ему суждено одолеть. Оказалось, что нет.

— Проклятая мутация, — пробормотал он. — Знал бы я, что все закончится вот так…

— То — что, Федор? — удивился Моисей. — Твоей жизни можно только позавидовать. Столько подвигов нет даже на счету у Геракла. Ты — классический пример пешки, ставшей ферзем. И теперь шанс спасти мир только в твоих руках. Помнишь, как в старых боевиках?

— Я видел старые боевики, — ответил Раскин. — Обычно мир спасают парни с атлетическими фигурами, квадратными подбородками и голубыми глазами. Я на них не похож.

— Но у тебя — голубые глаза, Федор! — засмеялся Моисей. — Я так понимаю, что ты согласен?

Раскин опустил голову. Что бы сказал на его месте Гордон Элдридж?

— Согласен.

— Прекрасно! Я в тебе никогда не сомневался.

Они перекусили на скорую руку. Моисей живо вынес из дома поднос, полный снеди. В ход пошло соевое «мясо», какой-то салат с экзотическим сладко-пряным вкусом («Цветок папоротника», — пояснила Вероника) и рассыпчатый сыр. «Брынза?» — изумился Раскин. Откуда? Но, словно в ответ на его мысль, из-за дома Моисея послышалось блеяние. Оказывается, у этого звука вполне земное происхождение. «Библейский старец» держит козу!

— Ты веришь в бога? — неожиданно спросил Раскина Моисей.

Ушелец сунул в рот последний кусочек сыра и задумчиво пожевал.

— Иногда, — признался он наконец.

— К чему это?.. — пробурчала Вероника.

— Хорошо, — одобрил Моисей. Правда, было непонятно, что именно хорошо: что Раскин верит или что верит лишь иногда. — Представьте, что все живое — результат действия некой слепой созидающей силы. Да-да, слепой, друзья мои. Из-под ее длани выходят люди — прямоходящие млекопитающие, споры — конгломераты одноклеточных, которые становятся разумными, достигнув определенной массы; гигантские думающие пауки ххта, удивительные живые алмазы — кухуракуту, Грибница — загадка всех загадок… Сходят, словно с ленты конвейера. Пытаются существовать… Сами по себе, приноравливаясь к условиям на планетах, где их угораздило появиться на свет. Эволюционируя по возможности — как кому повезет. И вот на арене появляется Всеобщность. Сила объединяющая и систематизирующая. Несомненно, сила всевидящая и логичная. В чем-то принцип ее деяний сродни обычной программе дефрагментации жесткого диска, которую мы используем на классических компьютерах. Где жили ххта? На планетах земного типа. Однако арахниды вполне комфортно чувствуют себя в мирах, более жарких. Их белок денатурирует при температуре около двухсот градусов Цельсия. Значит, берем ххта и переселяем на планеты-домны. Освобожденные территории заселяем спорами — мобильным колониям одноклеточных нужны условия, варьирующие в весьма узком диапазоне. Вот таков принцип Всеобщности. От каждого по возможности, каждому по потребности! Где могут жить люди? На ледяных планетах, куда споры носа не сунут. Берем людей и переселяем в снежные пустыни. Ничего, эволюционируют. Ведь внутри них — Грибница. На Землю отправляем легион спор — пусть процветают и множатся!

— А как же «зомбаки» и прочая погань? — поинтересовалась Вероника.

— От каждого по способностям, каждому по потребностям, Вероника!

— Ага! — догадался Раскин. — Ты хочешь сказать, что у людей, превращенных в «зомбаков», способности отсутствовали напрочь, и единственное, на что они годились, — быть тупым инструментом в ламах Грибницы?

— Вполне возможно, — согласился Моисей. — К сожалению, техника так и не позволила до конца избавить человека от необходимости выполнять «грязную», рутинную работу. Очевидно, Грибница испытывает те же затруднения. К тому же идея создания бесстрашного, не обремененного лишними мыслями и потребностями солдата испокон веков муссировалась и в человеческом обществе.

— И Грибница решила этот вопрос по-своему, — подхватила Вероника.

— Да. Прямолинейно и бескомпромиссно. Ведь души во Всеобщности не больше, чем в двоичном коде, — пояснил Моисей. — Кто будет еще кофе? Нет? А я чашечку выпью…