Книга Без права на жизнь, страница 37 – Александр Голодный

— Рыба, держи журнал.

Боров с удовольствием смотрит на часы:

— Буду через двадцать пять минут. Канай, Рыба, забивайся.

— Ну что, Полутех, ты как?

Осоловевший от обилия съеденного вкусного Солдат с трудом, но вежливо, отвечает:

— Спаипо вам, аонни Поов, оень хоосо.

— Путем. Что из барахла надо — бери, скоро пойдем.

— Боров, я провожу?

— Не вопрос, Тех. Крыс, а ты куда?

— Мне надо…

— Хавальник завали, сиделку приткни. Кантуешься тут до утра, хитрожопый, всосал?

Грозный тон — хороший аргумент. А подкрепленный поднесенным к носу кулаком размером с голову пионера — очень хороший.

— Я всосал, старшина Боров.

По дороге к бараку решил важный вопрос:

— Старшина, по закону свободных от сортировки можно на работы на кухню определять?

— Конечно. Там же кормят. Ха, ты Полутеха хочешь пристроить!

— Ничего от тебя, Боров, не скроешь. Да, реально хочу.

— Решено. Рыба заберет из барака, приведет к восьми на кухню, с Черпом побазарит. А с Кентом я перетру, это не вопрос. Мы на тебе, Тех, поднялись душевно. Кент тебя конкретно ценит.

— Благодарю, старшина. Буду должен.

— Кто кому еще должен, Тех.

* * *

Я не спеша ремонтирую, постоянно жующий Солдат старательно помогает нашей кухне. Парни восприняли помощника нормально, а оценив его трудолюбие и исполнительность, вообще подобрели и начали подкармливать на ходу. Радио поет, небольшие настенные часы на столе (благодетелю Борову в отсек) отмеряют время, готов обычный фонарик, и ожили еще одни наручные кварцевые после продувки механизма. Наверное, хватит. Надо замоченную одежду постирать — вчера поленился.

— Парни, я к сэру Кенту, работу сдавать, а потом к нам.

— Хорошо, Тех.

Кент, благосклонно кивнув, отпустил, и вот уже наяриваю первое ведро. Черт, много-то как. Хоть стиральную машину делай.

Плотник, напевая под нос, правит гвозди на бруске. Трудовая идиллия. А Крыса что принесло?

— Слышь, Плотник, там, в натуре, у доходяг нары валятся. Лом сказал тебе канать ща.

— С чего они валиться стали? Вчера только смотрел.

— Не знаю, меня не колышет. А тебя, Тех, Боров зовет, че-то насчет Полудурка перетереть.

— Что, так и сказал: «насчет Полудурка»?

— Мля, реально. Как он еще базарить будет?

Когда вышли, оглянулся. Подозрения переросли в уверенность: поганец наблюдает за нами в приоткрытую дверь. Заходим за угол ангара сортировки, торможу Плотника.

— Стой, старшой. Ничего там не сломано.

— Ты откуда знаешь?

— Знаю. И ты сейчас узнаешь.

Осторожно выглядываю из-за угла. Вот он.

— Смотри, Плотник.

— Ну, Крыс побежал. Забыл, наверное, что-то.

— Ага. Давай назад, увидишь, что он забыл.

Вбегаю в ангар, к шкафчику. Поставленные утром метки сорваны. Открываю. Полка с одеждой.

— Мразь, крыса поганая. Плотник, ты видишь?

Электронная игра и механические наручные часы в корпусе «под золото».

— Это что, Крыс подбросил?!

— Вот поэтому он нас и отправлял. Беги за Кентом, старшой, бросай инструмент, беги быстрее!

Дядька выскакивает за дверь. Наскоро просматриваю полки. Больше ничего чужого нет. Кровать!

— Гнида, урод долбаный, ушлепок!

Под подушкой поцарапанный мобильник, похожий на аппарат Рыбы. Успеет Плотник? Впрочем, что я переживаю? Мобильник уходит под подушку Крыса, игра и часы в его шкафчик. Выхожу на улицу, подпираю спиной дверь. Черт, Кент опаздывает. А вот Лом с Вялым, Кожаном и тянущимся следом Крысом уже на подходе.

— И что привело к нам старшину Лома?

— С дороги, шнырь.

Ага, сейчас. Шнурки только поглажу.

— Лом, ты помнишь, что я хожу под сэром Кентом? Сэр Кент очень не любит, когда нарушают его законы.

— Хавальник завали! Пшел, мля!

Уворачиваюсь от тычка дубинки. Черт, где же Кент?!

— На сортировке не намахался или косяков мало?

Вот теперь уворачиваться совсем тяжело. Шаг влево, пригибаясь, вправо, падаю на колени. И это зря! Озверевший от промахов гад пинает в лицо ногой. Сумев немного уклониться, падаю плашмя (по скуле отлично прилетело), вцепляюсь в его опорную ногу. Лом теряет равновесие и валится сверху, вышибая дыхание и размазывая по асфальту. В глазах потемнело. Все, похоже, сеанса вольной борьбы не переживу.

Внезапно полегчало. Туша исчезла, снова могу дышать, боже, как хорошо! Чуть поворачиваю голову: какая прекрасная картина! Классическим полицейским захватом дубинкой под горло Тень держит хрипящего в полуприседе Лома, на жмущихся к ангару бандюков наступает взбешенный Кент. Причем степень бешенства определяется чуть искаженным лицом и прожигающим насквозь взглядом. Уродец Крыс болтается поодаль.

— Тех, ты жив?! Тех?!

Да жив я, Плотник, жив, не надо так дергать. Легким стоном сообщаю о своем самочувствии, при помощи дядьки, пошатываясь, встаю. Интересно, что они видели?

— Как это понять, Лом?

Таким голосом можно замораживать айсберги, а потом колоть их пополам.

— Тень, отпусти.

Тень, дружочек, не надо отпускать. Придуши урода, я буду должен пожизненно.

— Да, сэр.

— Лом?!

— Он добро у законников стырил.

— Тех?

— Ложь, сэр Кент.

— Че?! Ты, дохлятина!

— Повторяю еще раз, Лом: ложь. Я не брал вещей законников.

— Мля, урою!

— Молчать! Лом, ты уверен, что шнырь Тех украл вещи законников?

— Да, мля! Утром, когда шныри убирали.

— Я не брал чужих вещей, сэр Кент.

— Плотник, позови Нюхача и Борова.

— Да, сэр Кент.

Пока ждем, оцениваю свое состояние. Скула опухла, Рубашке конец, рука ободрана, выступила кровь. Крыс, поганец, с трудом сдерживает пидорскую улыбочку. Ну-ну, сейчас поулыбаешься.

— Сэр Кент?

— Нюхач, Лом обвиняет Теха в воровстве. Проверь вещи шныря.

Входим в ангар.

— Законник Нюхач, вот мой шкафчик, вот моя постель. Вон ведра с моей замоченной одеждой. Сэр Кент, вы не позволите присесть, у меня голова кружится?

— Присядь.

Изображаю падение на стул. Да, приятно смотреть на работу профессионала. Нюхач ловко пропальпировал постель, сейчас аккуратно раскладывает вещи из шкафчика. Что это у крысеныша харечка вытянулась? Или потерял что? Ничего, сейчас тебе добрый дяденька Нюхач все найдет.