Онлайн книга «Неточка Незванова»
|
– И вам не стыдно так думать и спрашивать об этом, княжна? – раздался вдруг голос мадам Леотар, которая уже пять минут наблюдала за нами и слышала наш разговор. – Стыдитесь! вы стали завидовать бедному ребенку и хвалиться перед ней, что умеете танцевать и играть на фортепьяно. Стыдно; я все расскажу князю. Щеки княжны загорелись как зарево. – Это дурное чувство. Вы ее обидели своими вопросами. Родители ее были бедные люди и не могли ей нанять учителей; она сама училась, потому что у ней хорошее, доброе сердце. Вы бы должны были любить ее, а вы хотите с ней ссориться. Стыдитесь, стыдитесь! Ведь она – сиротка. У ней нет никого. Еще бы вы похвалились перед ней, что вы княжна, а она нет. Я вас оставляю одну. Подумайте о том, что я вам говорила, исправьтесь. Княжна думала ровно два дня! Два дня не было слышно ее смеха и крика. Проснувшись ночью, я подслушала, что она даже во сне продолжает рассуждать с мадам Леотар. Она даже похудела немного в эти два дня, и румянец не так живо играл на ее светленьком личике. Наконец, на третий день, мы обе сошлись внизу, в больших комнатах. Княжна шла от матери, но, увидев меня, остановилась и села недалеко, напротив. Я со страхом ожидала, что будет, дрожала всеми членами. – Неточка, за что меня бранили за вас? – спросила она наконец. – Это не за меня, Катенька, – отвечала я, спеша оправдаться. – А мадам Леотар говорит, что я вас обидела. – Нет, Катенька, нет, вы меня не обидели. Княжна вскинула плечиками в знак недоуменья. – Отчего ж вы все плачете? – спросила она после некоторого молчания. – Я не буду плакать, если вы хотите, – отвечала я сквозь слезы. Она опять пожала плечами. – Вы и прежде все плакали? Я не отвечала. – Зачем вы у нас живете? – спросила вдруг княжна помолчав. Я посмотрела на нее в изумлении, и как будто что-то кольнуло мне в сердце. – Оттого, что я сиротка, – ответила я наконец, собравшись с духом. – У вас были папа и мама? – Были. – Что они, вас не любили? – Нет… любили, – отвечала я через силу. – Они были бедные? – Да. – Очень бедные? – Да. – Они вас ничему не учили? – Читать учили. – У вас были игрушки? – Нет. – Пирожное было? – Нет. – У вас было сколько комнат? – Одна. – Одна комната? – Одна. – А слуги были? – Нет, не было слуг. – А кто ж вам служил? – Я сама покупать ходила. Вопросы княжны все больше и больше растравляли мне сердце. И воспоминания, и мое одиночество, и удивление княжны – все это поражало, обижало мое сердце, которое обливалось кровью. Я вся дрожала от волнения и задыхалась от слез. – Вы, стало быть, рады, что у нас живете? Я молчала. – У вас было платье хорошее? – Нет. – Дурное? – Да. – Я видела ваше платье, мне его показывали. – Зачем же вы меня спрашиваете? – сказала я, вся задрожав от какого-то нового, неведомого для меня ощущения и подымаясь с места. – Зачем же вы меня спрашиваете? – продолжала я, покраснев от негодования. – Зачем вы надо мной смеетесь? Княжна вспыхнула и тоже встала с места, но мигом преодолела свое волнение. – Нет… я не смеюсь, – отвечала она. – Я только хотела знать, правда ли, что папа и мама у вас были бедны? – Зачем вы спрашиваете меня про папу и маму? – сказала я, заплакав от душевной боли. – Зачем вы так про них спрашиваете? Что они вам сделали, Катя? Катя стояла в смущении и не знала, что отвечать. В эту минуту вошел князь. – Что с тобой, Неточка? – спросил он, взглянув на меня и увидев мои слезы, – что с тобой? – продолжал он, взглянув на Катю, которая была красна как огонь, – о чем вы говорили? За что вы поссорились? Неточка, за что вы поссорились? Но я не могла отвечать. Я схватила руку князя и со слезами целовала ее. – Катя, не лги. Что здесь было? Катя лгать не умела. – Я сказала, что видела, какое у нее было дурное платье, когда еще она жила с папой и мамой. – Кто тебе показывал? Кто смел показать? – Я сама видела, – отвечала Катя решительно. – Ну, хорошо! Ты не скажешь на других, я тебя знаю. Что ж дальше? – А она заплакала и сказала: зачем я смеюсь над папой и над мамой. – Стало быть, ты смеялась над ними? Хоть Катя и не смеялась, но, знать, в ней было такое намерение, когда я с первого разу так поняла. Она не отвечала ни слова: значит, тоже соглашалась в проступке. – Сейчас же подойдем к ней и проси у нее прощения, – сказал князь, указав на меня. Княжна стояла бледная как платок и не двигаясь с места. – Ну! – сказал князь. – Я не хочу, – проговорила наконец Катя вполголоса и с самым решительным видом. – Катя! – Нет, не хочу, не хочу! – закричала она вдруг, засверкав глазками и затопав ногами. – Не хочу, папа, прощения просить. Я не люблю ее. Я не буду с нею вместе жить… Я не виновата, что она целый день плачет. Не хочу, не хочу! – Пойдем со мной, – сказал князь, схватил ее за руку и повел к себе в кабинет. – Неточка, ступай наверх. Я хотела броситься к князю, хотела просить за Катю, но князь строго повторил свое приказание, и я пошла наверх, похолодев от испуга как мертвая. Придя в нашу комнату, я упала на диван и закрыла руками голову. Я считала минуты, ждала Катю с нетерпением, хотела броситься к ногам ее. Наконец она воротилась, не сказав мне ни слова, прошла мимо меня и села в угол. Глаза ее были красны, щеки опухли от слез. Вся решимость моя исчезла. Я смотрела на нее в страхе и от страха не могла двинуться с места. Я всеми силами обвиняла себя, всеми силами старалась доказать себе, что я во всем виновата. Тысячу раз хотела я подойти к Кате и тысячу раз останавливалась, не зная, как она меня примет. Так прошел день, другой. К вечеру другого дня Катя сделалась веселей и погнала было свой обруч по комнатам, но скоро бросила свою забаву и села одна в угол. Перед тем как ложиться спать, она вдруг оборотилась было ко мне, даже сделала ко мне два шага, и губки ее раскрылись сказать мне что-то такое, но она остановилась, воротилась и легла в постель. За тем днем прошел еще день, и удивленная мадам Леотар начала наконец допрашивать Катю: что с ней сделалось? не больна ли она, что вдруг затихла? Катя отвечала что-то, взялась было за волан, но только что отворотилась мадам Леотар, – покраснела и заплакала. Она выбежала из комнаты, чтоб я не видала ее. И наконец все разрешилось: ровно через три дня после нашей ссоры она вдруг после обеда вошла в мою комнату и робко приблизилась во мне. |