Онлайн книга «Неточка Незванова»
|
– Что? насиделась вчера за меня? После обеда пойдем играть в залу. Кто-то прошел мимо нас, и княжна мигом отвернулась от меня. После обеда, в сумерки, мы обе сошли вниз в большую залу, схватившись за руки. Княжна была в глубоком волнении и тяжело переводила дух. Я была радостна и счастлива, как никогда не бывала. – Хочешь в мяч играть? – сказала она мне. – Становись здесь! Она поставила меня в одном углу залы, но сама, вместо того чтоб отойти и бросить мне мяч, остановилась в трех шагах от меня, взглянула на меня, покраснела и упала на диван, закрыв лицо обеими руками. Я сделала движение к ней; она думала, что я хочу уйти. – Не ходи, Неточка, побудь со мной, – сказала она, – это сейчас пройдет. Но мигом она вскочила с места и, вся раскрасневшись, вся в слезах, бросилась мне на шею. Щеки ее были влажны, губки вспухли, как вишенки, локоны рассыпались в беспорядке. Она целовала меня как безумная, целовала мне лицо, глаза, губы, шею, руки; она рыдала как в истерике; я крепко прижалась к ней, и мы сладко, радостно обнялись, как друзья, как любовники, которые свиделись после долгой разлуки. Сердце Кати билось так сильно, что я слышала каждый удар. Но в соседней комнате раздался голос. Звали Катю к княгине. – Ах, Неточка! Ну! до вечера, до ночи! Ступай теперь наверх, жди меня. Она поцеловала меня последний раз тихо, неслышно, крепко и бросилась от меня на зов Насти. Я прибежала наверх как воскресшая, бросилась на диван, спрятала в подушки голову и зарыдала от восторга. Сердце колотилось, как будто грудь хотело пробить. Не помню, как дожила я до ночи. Наконец пробило одиннадцать, и я легла спать. Княжна воротилась только в двенадцать часов; она издали улыбнулась мне, но не сказала ни слова. Настя стала ее раздевать и как будто нарочно медлила. – Скорее, скорее, Настя! – бормотала Катя. – Что это вы, княжна, верно, бежали по лестнице, что у вас так сердце колотится?.. – спросила Настя. – Ах, боже мой, Настя! какая скучная! Скорее, скорее! – И княжна в досаде ударила ножкой об пол. – Ух, какое сердечко! – сказала Настя, поцеловав ножку княжны, которую разувала. Наконец все было кончено, княжна легла, и Настя вышла из комнаты. Вмиг Катя вскочила с постели и бросилась ко мне. Я вскрикнула, встречая ее. – Пойдем ко мне, ложись ко мне! – заговорила она, подняв меня с постели. Мгновенье спустя я была в ее постели, мы обнялись и жадно прижались друг к другу. Княжна зацеловала меня в пух. – А ведь я помню, как ты меня ночью целовала! – сказала она, покраснев как мак. Я рыдала. – Неточка! – прошептала Катя сквозь слезы, – ангел ты мой, я ведь тебя так давно, так давно уж люблю! Знаешь, с которых пор? – Когда? – Как папа приказал у тебя прощения просить, тогда как ты за своего папу заступилась, Неточка… Си-ро-точка ты моя! – протянула она, снова осыпая меня поцелуями. Она плакала и смеялась вместе. – Ах, Катя! – Ну, что? ну, что? – Зачем мы так долго… так долго… – и я не договорила. Мы обнялись и минуты три не говорили ни слова. – Послушай, ты что, думала про меня? – спросила княжна. – Ах, как много думала, Катя! все думала, и день и ночь думала. – И ночью про меня говорила, я слышала. – Неужели? – Плакала сколько раз. – Видишь! Что ж ты все была такая гордая? – Я ведь была глупа, Неточка. Это на меня так придет, и кончено. Я все зла была на тебя. – За что? – За то, что сама дурная была. Прежде за то, что ты лучше меня; потом за то, что тебя папа больше любит. А папа добрый человек, Неточка! да? – Ах, да! – отвечала я со слезами, вспомнив про князя. – Хороший человек, – серьезно сказала Катя, – да что мне с ним делать? он все такой… Ну, а потом стала у тебя прощенья просить и чуть не заплакала, и за это опять рассердилась. – А я-то видела, а я-то видела, что ты плакать хотела. – Ну, молчи ты, дурочка, плакса такая сама! – крикнула на меня Катя, зажав мне рот рукою. – Слушай, мне очень хотелось любить тебя, а потом вдруг ненавидеть захочется, и так ненавижу, так ненавижу!.. – За что же? – Да уж я сердита на тебя была. Не знаю за что! А потом я и увидела, что ты без меня жить не можешь, и думаю: вот уж замучу я ее, скверную! – Ах, Катя! – Душка моя! – сказала Катя, целуя мне руку. – Ну, а потом я с тобой говорить не хотела, никак не хотела. А помнишь, Фальстафку я гладила? – Ах ты, бесстрашная! – Как я тру…си…ла-то, – протянула княжна. – Ты знаешь ли, почему я к нему пошла? – Почему? – Да ты смотрела. Когда увидела, что ты смотришь… ах! будь что будет, да и пошла. Испугала я тебя, а? Боялась ты за меня? – Ужасть! – Я видела. А уж я-то как рада была, что Фальстафка ушел! Господи, как я трусила потом, как он ушел, чу…до…вище этакое! И княжна захохотала нервическим смехом; потом вдруг приподняла свою горячую голову и начала пристально глядеть на меня. Слезинки, как жемчужинки, дрожали на ее длинных ресницах. – Ну, что в тебе есть, что я тебя так полюбила? Ишь, бледненькая, волосы белокуренькие, сама глупенькая, плакса такая, глаза голубенькие, си…ро…точка ты моя!!! И Катя нагнулась опять без счету целовать меня. Несколько капель ее слез упали на мои щеки. Она была глубоко растрогана. – Ведь как любила-то тебя, а все думаю – нет да нет! не скажу ей! И ведь как упрямилась! Чего я боялась, чего я стыдилась тебя! Ведь смотри, как нам теперь хорошо! – Катя! больно мне как! – сказала я, вся в исступлении от радости. – Душу ломит! – Да, Неточка! Слушай дальше… да, слушай, кто тебя Неточкой прозвал? – Мама. – Ты мне все про маму расскажешь? – Все, все, – отвечала я с восторгом. – А куда ты два платка мои дела, с кружевами? а ленту зачем унесла? Ах ты, бесстыдница! Я ведь это знаю. Я засмеялась и покраснела до слез. – Нет, думаю: помучу ее, подождет. А иной раз думаю: да я ее вовсе не люблю, я ее терпеть не могу. А ты все такая кроткая, такая овечка ты моя! А ведь как я боялась, что ты думаешь про меня, что я глупа! Ты умна, Неточна, ведь ты очень умна? а? |