Книга Сожженные мосты, страница 82 – Александр Афанасьев

Министр задумался.

— Это вопрос очень серьезного стратегического планирования… но, в отличие от некоторых, я не сплю на оборонных брифингах. Скажу так — у нас сейчас двенадцать авианосных групп. У Британии их сейчас десять, у Австро-Венгрии — два эскортных авианосца, у Японии — целых семь. Итого получается девятнадцать против двенадцати — явное преимущество за нашими противниками, особенно на Тихом океане, в зоне действия Шестого и Седьмого флотов. Но если нам удастся склонить на свою сторону правительство демократической России — ситуация резко изменится. У русских десять ударных авианосцев, все атомные, в том числе два авианосца дальнего рубежа, самолетовместимостью как минимум в полтора раза превосходящих самый крупный наш авианосец, шесть линкоров, четыре тяжелые субмарины с крылатыми ракетами на борту, не меньше десяти атомных ракетных крейсеров. Если мы добьемся передачи этих сил под оперативное командование Тихоокеанского и Атлантического флотов — то наши адмиралы смогут оперировать двадцатью двумя авианосными группировками. Это больше, чем когда бы то ни было в новейшей истории. В этом случае ситуацию под контролем мы, безусловно, удержим.

Вице-президент рубанул рукой, как бы прерывая дальнейшую дискуссию.

— Все ясно. Позиции обозначены. Прошу голосовать. Ричард.

Министр обороны сразу утвердительно кивнул.

— За. Пошли кузены к черту!

— Дональд.

Генеральный прокурор долго молчал, но все же решился:

— Против. Старый друг лучше новых двух.

— Джек.

Советник президента по вопросам национальной безопасности долго не раздумывал. Его институт и его наработки будут востребованы как никогда.

— За.

— Пол?

— Категорически против.

— Джон?

Все смотрели на него, на Джона Уайта. При равенстве голосов решение считалось непринятым — а их было шестеро. Все зависело от него.

Он вспомнил, как ловко издевался над ним чертов британский аристократ. И принял решение…

— За.

Вице-президент удовлетворенно кивнул.

— И я тоже голосую за. Решение принято четырьмя против двух. Спасибо, джентльмены.

— Черт знает что! — выругался Пол Крейг.

— Решение принято, Пол, — жестко напомнил вице-президент, — надеюсь, тебе не надо напоминать о правилах?

— Да пошло оно все к черту!

Пол Крейг резко отодвинул стул, направился на выход. Никто и не подумал его останавливать, пусть идет.

— Дональд. Что скажешь?

Генеральный атторней Дональд Миз снял дешевые очки, протер платком красные, слезящиеся глаза.

— Ты меня знаешь, Джек, и знаешь, что я скажу. Я считаю, что это ошибка, это слишком опасно. Мы рискуем потерять британское расположение и ничего не приобрести взамен. Но мы можем приобрести в свою зону влияния страну, занимающую без малого четверть территории земного шара. Все помнят, как в двадцатые-тридцатые годы Российская империя была для североамериканских фирм едва ли не основным рынком сбыта товаров. Все помнят, как в сороковых-пятидесятых они закрылись. Если нам удастся поставить под контроль Россию — это будет самое крупное геополитическое достижение Северо-Американских Соединенных Штатов за все время своего существования. И все-таки это слишком опасно.

Вице-президент улыбнулся.

— Я уважаю твое мнение, Дональд, но…

Уайт встал со своего места, отодвинул стул, стараясь не шуметь.

— Извините, мне надо ненадолго выйти. Прихватило живот.

Вице-президент согласно кивнул.

— И все-таки я должен тебе напомнить, Дональд, что тот, кто не рискует, — тому и не достается шампанское. Геополитика — она и есть геополитика, в ней нет друзей, в ней есть интересы. За последние годы я не могу назвать ничего такого, что нам дала бы дружба с Великобританией, — зато я могу назвать как минимум одну президентскую администрацию, которую эта дружба прикончила. Не думаю, что мы теряем что-то важное и ценное для себя.

— Как знать, как знать…

— Я хочу спросить тебя не об этом. Решение принято. Мы должны сейчас действовать единым фронтом. Ты голосовал против, но решение принято — за. И я тебя хочу спросить, Дональд, — ты с нами или нет?

— С вами, Джек.

— Ты уверен?

Генеральный прокурор с честью выдержал пристальный взгляд вице-президента страны. Не каждый мог это сделать так, как сделал это он.

— Уверен.

— Вот и хорошо.

На террасу вернулся Джон Уайт, будущий министр безопасности Родины.

— Все нормально?

— Да…

Джон Уайт и настоящий глава Северо-Американских Соединенных Штатов Джек Мисли понимали друг друга не то что с полуслова — они понимали друг друга без слов. Потому-то Уайт и создавал сейчас силовое ведомство, которое сможет поставить под контроль все существующие правоохранительные структуры федерального уровня, за исключением разве что ФБР, и превзойти любое из них. Это был свой человек, человек команды и человек Мисли — этим все сказано…

Заместитель государственного секретаря САСШ Пол Уильям Крейг, смешно переваливаясь из стороны в сторону, выбежал из здания гольф-клуба, бросился на стоянку, к автомобилю. Из соображений секретности он приехал на встречу один. В кармане Крейга была карточка, и когда он приблизился к автомобилю на двадцать метров, тот поприветствовал его, мигнул фарами.

Проклятие!

Чем думают Нолан, Мисли и остальные? Какого черта?! Мы с британцами говорим на одном языке, а теперь будем воевать? А как быть тем, у кого контракты на туманном Альбионе? Все это променять на какие-то сказки про дружбу с варварами?!

Этому не бывать!

Распахнув дверь, так что та чуть не оторвалась, Крейг рухнул на просторное, обшитое кожей сиденье, с чувством выругался. Надо было что-то делать, и он знал что. Это была новая модель «Кадиллака», «ДТС лимузин», трехместный, чисто американский, передний диван был заменен на два роскошных кресла, как на европейских машинах, хотя рычаг автоматической коробки передач по-прежнему был на рулевой колонке. Зато между передними сиденьями теперь разместился роскошный, обшитый кожей подлокотник, откинешь крышку — и к твоим услугам радиотелефон. Крейг стукнул кулаком по ступице руля, чтобы хоть как-то излить переполняющие его эмоции, затем достал радиотелефон, прощелкал длинный номер, который он помнил наизусть.

— Добрый день, «Ройсевич и Лофтмен».

Ответил не женский, а мужской голос, телефон был прямым и хранился в ящике стола самого владельца «Ройсевич и Лофтмен». Это был голос Барди Лофтмена, одного из самых известных лоббистов Вашингтона, совладельца крупнейшей лоббистско-адвокатской фирмы и по совместительству — большого друга сэра Джеффри Ровена и начальника нелегальной станции Секретной разведывательной службы в Вашингтоне. Была и официальная — несколько офицеров связи, сидящих в Лэнгли.