Книга Россия всегда права!, страница 3 – Александр Афанасьев

Да уж… Война, кажись, начинается.

– Приступаем, господа. Оперативное время два часа… – капитан первого ранга Горбатов посмотрел на часы, – и уже семнадцать минут. Корабельное время три часа двадцать одна минута. Авианосец движется курсом сто девяносто, скорость семнадцать узлов в расчетную точку один мы выйдем через… двадцать девять минут. Капитан-лейтенант Лихтер, вы достаточно понимаете русский язык? Вам не нужен переводчик?

– Сэр, я читал Лермонтова в подлиннике, сэр… – ответил капитан-лейтенант американского ВМФ Джек Лихтер, остающийся на борту русского авианосца офицер связи североамериканского ВМФ.

– Тогда приступаем. Запросите ноль [6] , что там?

Второй помощник, трезвый как стеклышко, взял микрофон, соединенный с внутренней, проводной связью корабля.

– «Драгуны», я контроль, доложите.

– Господин кап-два [7] , мы на исходной.

– Готовность пятнадцать.

– Есть готовность пятнадцать, исполняю…

– Запросите добро.

Один-единственный радиовсплеск, миллионная доля секунды – один условный сигнал метнулся на спутник связи. И вернулся – поразительно быстро.

– Сэр, у нас есть добро!

– Внимание, боевая тревога по кораблю! По местам стоять! Летному составу, группе руководства полетов, командирам боевых частей, начальникам служб доложить о готовности! Активировать второй подъемник, машины группы «Драгун» выставить на позиции с третьей по шестую и доложить!

– Есть.

– Доложить курс, скорость корабля…

Приземистые палубные тягачи, каждый из которых был по пояс взрослому человеку, один за другим сноровисто вытащили на исходные четыре транспортно-ударных вертолета Сикорского. Североамериканские, на которых гости прилетели на вечеринку, один за другим спустили на вторую палубу, североамериканский морской флот получит их позже. В это же время, когда вниз отправляли североамериканские вертолеты – вверх, по одному поднимали русские. Нельзя было допустить, чтобы японцы и особенно англичане по изменению радиолокационного изображения корабля поняли, что готовится десантная операция.

Дон Мануэль Альварадо не был таким уж неуловимым. Просто кто-то сильно помогал ему быть неуловимым.

Бойцы в черном русском обмундировании и с русским оружием сноровисто грузились в десантные отсеки «Сикорских».

– «Вышка-контроль», я группа «Драгун», запрашиваю разрешения на взлет в секторе «Восток». Позиции с третьей по шестую вертолетные, позывные с «Драгуна-один» по «Драгун-четыре», – запросил Сабаашвили взлета на всю группу разом.

– «Драгун», вам разрешен взлет в секторе «Восток», сектор свободен. Ветер встречный, десять метров в секунду.

– «Вышка», вас понял, взлетаю…

Майор по адмиралтейству Сабаашвили, грузин, который променял горы на водную гладь и стальную палубу авианосца под ногами, двинул вперед рукоять управления тягой, наращивая отдачу турбин, но плавно. Взлетать на авианосце – это тоже искусство, над океаном очень резкие и непредсказуемые ветры, могут даже сбросить машину с летной палубы. Тем более без контрольного висения, что с двигателем или порыв ветра сильный – и все как минимум тяжелое летное происшествие.

– Тяга шестьдесят. Шестьдесят пять. Температура в норме. Семьдесят…

Поймав момент, майор двинул сектор резче – и сработал ручкой управления. Ударный вертолет как бабочка сорвался с палубы авианосца, на мгновение показалось, что он так и упадет в воду, но нет, несущие винты уверенно врубились в воздух и понесли вертолет вперед.

Следом, в кромешной темноте, ориентируясь ли на свой опыт и очки ночного видения, рванулись остальные «Драгуны».

– «Вышка», я «Драгун», взлетел успешно.

– «Драгун», подтверждаю, на палубе чисто.

– «Драгун-один» всем «Драгунам», курс восемьдесят, ориентируйтесь по мне. Высота низко-низко, режим радиомолчания. Не подтверждать.

Четыре вертолета, выстроившись неровным клином, неслись к южноамериканскому побережью.

Ситуационная комната, или, если пользоваться военными терминами, зал боевого управления, расположена в левом, рабочем крыле Белого дома, на первом этаже, под нее, кажется, перестроили одну из столовых – по крайней мере, на эту мысль наводит планировка комнаты. Это довольно большая – по североамериканским меркам, по меркам России ужасно тесная – комната, стены в которой покрыты дорогими обоями кремового цвета. Нормальной люстры в этой комнате нет, освещают ее ширпотребовские дешевые светильники. На стенах довольно тесно висят картины, каждая из которых показывает какое-либо славное деяние армии Северо-Американских Соединенных Штатов, есть и картины, изображающие военачальников. Основную часть комнаты до семидесятых годов занимал стол, большой, в форме вытянутого прямоугольника с закругленными углами и пустым местом внутри, в пустом месте раньше стояли кадки с цветами, но сейчас их убрали, потому что техникам Секретной службы было проблематично проверять их на подслушивающие устройства. При предыдущем хозяине Белого дома были идеи сменить этот стол на нечто более современное, в стиле модерн, возможно даже прозрачное, из небьющегося стекла, но общими усилиями президента уговорили не делать этого, не ломать исторический облик кабинета.

Сейчас в ситуационной комнате был аншлаг, аншлаг самого худшего плана – примерно такой, какой бывает на премьерах нового голливудского триллера. Стульев не хватало, все старались подобраться к экрану как можно ближе – потому что сидевшие в этой комнате люди были довольно пожилыми и зрение их оставляло желать лучшего.

– Черт, просто поверить не могу, что мы на это решились, – проговорил Президент Северо-Американских Соединенных Штатов Дарби Морган, поправляя очки на своем добродушном крестьянском лице, – если мы облажаемся, мы станем посмешищем на весь мир. Черт, просто поверить не могу во все это дерьмо…

– Сэр, облажаются русские, а не мы, вот и все, что произойдет, – с дипломатичностью слона ответил министр безопасности Родины Тодд Уэзерс.

– Кажется, взлетают…

– Никак нет, сэр. – Четырехзвездный генерал, бывший командующий Корпусом морской пехоты САСШ, ныне помощник президента САСШ по вопросам национальной безопасности Хэл Фернесс был одним из тех немногих людей, которые и в самом деле понимали, что происходит на палубе русского авианосца, идущего параллельно тихоокеанскому побережью Южной Америки несколькими тысячами миль южнее Вашингтона. Он смотрел на экран, на который подавалась картинка с нескольких камер, с профессиональным интересом, отмечая промахи и достижения палубных служб русского авианосца. Адмирал флота Томас Грегори III, специалист по комбинированным воздушно-морским операциям, с использованием авианосных сил флота оценил бы ситуацию лучше – но увы, он намертво застрял в Бразилии и не мог бросить находящийся там контингент. Так что в роли специалиста в этой комнате приходилось выступать ему, и не сказать, что четырехзвездному генералу это нравилось. Все равно что выступать перед сборищем по-каннибальски довольных свиней.