Книга Деньги для киллера, страница 54 – Татьяна Полякова

— Вы чьи, ребята? — спросила я, не очень надеясь на ответ. И правильно: отвечать они не собирались, были деятельные и вроде как напуганы. Бог знает, кто их напугал, уж конечно, не мы с Сонькой.

— Вон мент стоит, — с тоской кивнула моя подружка на постового. Мент стоял, но нам толку от него не было. Вот если бы вывалиться из машины… Соньке… Правда, и Соньку жалко.

Тут мы подъехали к зданию, на первом этаже которого находился магазин «Элиза».

Машина остановилась, нас извлекли из нее и не очень вежливо потащили к двери. Дверь была внушительная, металлическая, с «глазком». Конвоир позвонил, дверь открылась, и мы оказались в просторном холле, заставленном коробками. Прошли по коридору и вступили в чей-то кабинет, обставленный кое-как. В кабинете, как видно, шло совещание: сидели четверо мужчин, молодых, суровых, из тех, кого опасно встретить на большой дороге.

— Вот, — Незатейливо сообщил конвоир, показав на нас. Мужчина в центре стола хмуро кивнул, что, видимо, означало «подожди». Нас из комнаты вывели и приткнули в коридоре. Парни закурили, и один другому задал вопрос, видимо, риторический:

— Чего Браун сердитый?

Ответом было пожатие плеч, а я усмехнулась почти весело: не иначе как наша встреча была предопределена свыше. С него начали, боюсь, им и кончим. Сонька приподняла брови, видимо, желая сказать: «Вот куда нас черт принес», а я кивнула: мол, в самом деле, черт. Ждать пришлось долго. Хотелось пить, еще больше хотелось в туалет, а еще больше — уснуть и проснуться 28 апреля и не отвечать на Сонькин звонок.

Наконец нам велели зайти в комнату. Теперь здесь находился только Браун. Видимо, где-то имелась еще одна дверь, так как я не заметила, чтобы кто-нибудь выходил отсюда. Браун взглянул на нас исподлобья, а я с любопытством уставилась на него. Роста он был, судя по всему, среднего и средней комплекции, лицо приятным не назовешь, но и до уродливого далековато, одет в джинсы и рубашку с барахолки. Раствориться во всеобщей усредненности ему не давал взгляд: твердый, настойчивый и чрезвычайно неприятный, он рождал в моей душе огромное количество отрицательных эмоций и убежденность, что лишь конченый дурак выберет Брауна в свои враги. Он разглядывал нас уже довольно долго. Сонька под его взглядом стала заваливаться вправо, мне пришлось ее поддержать.

— Садитесь, — кивнул Браун, — в ногах правды нет. — Мы охотно сели. Длинный парень, что за вами ездил, жив?

— Был жив, когда мы его в последний раз видели, — ответила я, — Нас куда-то везли, но машину остановили и нас повезли в совершенно другое место, а его, наверное, в прежнее, то есть куда и нас привезти хотели.

А может, и нет.

— И что я должен понять из этого? — усмехнулся Браун. Усмешка была еще та. Я слегка подпрыгнула и попросила жалобно:

— Вы не сердитесь, пожалуйста, это сегодня в четвертый раз, и я туго соображаю.

— Заметно. А что в четвертый?

— Как что? Вопросы задают.

— Ясно. Может, тебе чем помочь?

— Не надо. Я все охотно расскажу. Хоть и в четвертый раз. Вы только подскажите, что вас интересует?

— А что это с твоей подругой? — спросил он.

— У нее здоровье слабое. Бить ее никак нельзя, а один псих ей по голове стукнул, и вот… — я вздохнула, а Сонька приоткрыла рот, демонстрируя кончик ярко-красного языка. Сходство с идиоткой было полным.

— Да, не стоило се по голове, — согласился Браун. — Ладно, расскажи-ка мне что-нибудь интересное.

Это было хуже всего: мне требовалось как минимум пять наводящих вопросов, только Брауну до этого дела не было. Я вздохнула и спросила:

— Про Витьку?

— Про Витьку? — усмехнулся Браун.

— Про него все спрашивают.

— Кто все?

— Так ведь никто не представляется.

Спроси, с кем я сейчас говорю, разве ж отвечу?

— Ага, — кивнул он, — Но кое-что всегда можно рассказать, если постараться, так?

— Так, — согласилась я, — машина, по-моему, «СААБ», яркий спортивный костюм, задумчивый очень…

— Удав, — сказал Браун.

— Что? — Не поняла я и только после этого сообразила, что это, видимо, кличка задумчивого типа. А ведь и правда, Удав, точнее не скажешь. Чему-то порадовавшись, я продолжила:

— То ли банк, то ли контора на Нижнем спуске, мужчина лет сорока, с бородой и усами, очки в золотой оправе.

Браун неожиданно засмеялся, очень весело, точно я сказала что-то чрезвычайно забавное.

— Так, говоришь, о Витьке спрашивали?

— Да.

— И что спрашивали?

Я пересказала с максимальной точностью. Браун остался доволен.

— Каюк Витьке, — развеселился он, — доигрался, умник. Свои же и шлепнут.

И правильно сделают: за деньги, что он у них из-под носа увел, одной смерти мало.

То ли он всегда такой словоохотливый, то ли жить нам осталось всего ничего. Я посмотрела на Соньку. Она сидела, мерцая глазами, но больше походила на чучело совы, чем на живого человека. Странно, какой на нее столбняк напал. Ей хорошо, сиди, таращи глаза и слюну пускай, а мне на вопросы отвечай да еще отгадать попробуй, как ответить правильно. Слово «деньги» произвело на меня впечатление, и я доверчиво сообщила:

— Деньги ищет тип по кличке Оборотень. Витька ему должен. Сама слышала, как они по телефону разговаривали.

— Оборотень? — Браун, казалось, удивился. Задумался, лоб прорезала морщина, он сурово на меня покосился и опять повторил:

— Оборотень?

И мы стали говорить об Оборотне. Тут я многим поделиться не могла, знала мало, а догадки держала при себе. Мы говорили уже минут сорок, когда в комнату вошел мужчина, довольно пожилой, впрочем, может, так казалось из-за крайней тучности, и сказал:

— Все собрались.

Браун кивнул, пожевал губами и приказал, косясь на нас:

— Девок запри где-нибудь. Может, еще пригодятся.

— Пошли, — сказал толстяк, мы поднялись и вместе с ним вышли в коридор.

— Эй, Леха! — крикнул толстый. Из соседней комнаты появился один из наших недавних конвоиров. — Отведи их в подвал.