Онлайн книга «Я - истребитель»
|
— С нашими свяжитесь. — Частоты не те, не получается. — Вот, блин, попали! Они же сейчас нас атакуют! — Садись! — Что? — Садись немедленно!!! — Да понял я. Им, чтобы нас догнать, надо минуты две… Сколько нам до аэродрома? — Минут десять. — Тогда садимся. Вот дорога, где наша войсковая колонна идет, в поле и сяду. Сбросив скорость и выпустив закрылки вместе с шасси, я стал планировать вниз. Бойцы, которые шли по дороге, сперва недоуменными фигурками застыли, глядя на нас, но потом бросились в поле, видимо, поняв, что мы собираемся сделать. — Держитесь, сейчас будет трясти! — крикнул я в салон. И не обманул, трясло нас преизрядно. — Фу, сели… — выступивший на лице пот заливал глаза. Пришлось снять очки и утираться рукавом. В это время снаружи послышались крики — в основном матерный русский — и рев моторов. Когда я выбрался из салона, вокруг машины, уже сверкая улыбками, стояла толпа человек в триста, а лейтенант-пограничник что-то говорил. Прислушавшись, понял, что он в подробностях рассказывает, как мы захватили самолет у немцев. Пехота была непуганая, шла к фронту, поэтому и встретила нас так спокойно. О немецких диверсантах они пока еще не задумывались. Проведя рукой по волосам, я надел шлемофон, помахал «чайкам», делавшим очередной круг над нами, и подергал особиста за рукав: — Товарищ политрук, к ужину опоздаем! — Сейчас, нужно раненых вытащить. — А зачем? Царица полей пехом идет, техники у них я не вижу. Лучше к нам, там хоть Лютикова. — Думаю, что ты прав. Подожди, — быстро сказал он и направился к майору, командовавшему «взявшими» нас в «плен» бойцами. «Чайки», сделав последний круг, улетели к себе, и Никифоров махнул рукой: — Взлетаем! К моему удивлению, погранцы тоже вернулись в салон, видимо, не желая бросать своих. На аэродроме были в шоке, когда на их полосу нагло приземлился немецкий «юнкерс». «Чайки» только что сели, и персонал еще ничего не знал, так что к нам они бежали вооруженные чем попало. Один даже с поршнем в руке. Поэтому, когда у остановившегося транспортника открылась дверца и оттуда выпрыгнул особист одного из полков, которого все знали очень хорошо, народ охренел. После того как «юнкерс» замер и моторы заглохли, я просидел в кресле еще минут пять, отходя от того дикого напряжения, что было у меня за все время полета. Вздохнув, провел рукой по лицу вверх, сдирая заодно наушники. Повесив их на штурвал, отстегнул ремни и со старческим кряхтением встал. Последние пассажиры уже покинули салон, так что кроме пятен крови, пары мешков, что были использованы вместо подушек для раненых, и забитого в угол трупа немецкого летчика, который так никто и не удосужился выкинуть, в салоне никого и ничего не было. Посмотрев на маленькую желтую кобуру на поясе мертвого немца, хмыкнув, быстро содрал ее и сунул в карман галифе, затем, подхватив один из маленьких мешков с отчетливо шуршащей внутри бумагой, вышел на свежий воздух. В это время как раз отъезжали две полуторки, куда погрузили раненых, и мое появление прошло незамеченным. — Да ты весь мокрый! — удивился сидящий под крылом Степанов. Вокруг бурлил народ, так что я не очень четко разобрал слова, но смысл понял. — Товарищ старший сержант, а как?.. Расскажите, откуда это? — развел руками один из бойцов БАО в звании сержанта. Насколько я помню, он был оружейником в нашем полку. — Рассказать? Ну слушайте. — Я закинул мешок обратно в самолет — вдруг там что важное. Понемногу к нам стали подходить люди, прислушиваясь ко мне. Особист сразу скрылся с глаз с командованием полка, по бледному виду Степанова было понятно, что многого он не расскажет, так что отвечать, то есть отдуваться, пришлось мне. — Значит так. Вылетели мы на бомбежку. Отбомбились нормально, мосту конец пришел, а тут раз — и двадцать «мессеров»! Степанов кричит: «Со стороны еще тридцать заходят!» Но я же истребитель, хоть и на бомбовозе. Поэтому развернулся и атаковал их. Первого сбил, второго. На вираж — и еще сразу четверых. В общем, всех сбили, но один летит. Я подлетаю, на гашетку нажимаю, пулеметы молчат. Патроны кончились. Тогда я его крылом бац по хвосту! — И что? — спросил один из «черных духов» с улыбкой — люди сразу поняли, что я заливаю, но слушали с интересом. — Хвост в щепки, но летит, зараза. Тогда я пропеллером левого мотора по крылу… — И-и-и? — не выдержал все тот же. Среди толпы слышались смешки. — Крыла как не бывало, но летит!.. — развел я руками. — Тогда я крылом по фюзеляжу… — Ну и-и-и? — Фюзеляж в дребезги, немец на моторе сидит, как-то управляет, но летит! В толпе слышался откровенный смех. Кто-то отчетливо сказал: — Во заливает! Ну, комик, ему бы в артисты! — Тогда Степанов говорит: «Командир прижмись к нему, я сейчас!» Ну я крыло подвел к немцу. Смотрю — Степанов вылез наружу и с сапогом в руке по крылу к немцу ползет. Подполз, бац ему сапогом по голове, ну тот вместе с мотором в пикирование и в землю врезался. Вот так вот храбростью и находчивостью сержанта Степанова и был сбит пятидесятый «мессер». Ну а пока мы гнали последнего немца, оказалось, что забрались далеко в тыл к немцам, только хотели было развернуться, как тут опять «мессеры» налетели… э-э-э-э… м-м-м? — завис я на миг. — Сто? Двести? — подсказал чей-то голос. — Двести? Чего врать-то? Сто пятьдесят было. Окружили они нас. Ну, я думаю, все, будем принимать последний бой, только собрался броситься на таран, как горючее кончилось, и мы в пике и врезались в землю. — Разбились? Насмерть? — Не-е. В болото упали. Вылезли, а куда идти? — И куда? — Тут мы вспомнили, что рядом есть немецкий аэродром, и мы туда. Прибегаем — немцев на нем видимо-невидимо! Ну я роту охраны схватил левой рукой, правой колочу им по мордасам. А сам кричу экипажу: «Захватывайте самолет, а то улетит сейчас!» Смотрю, а тот действительно на взлет пошел, тут наши подбегают и за хвост его держат. Ну я с охраной разобрался, стволы у пулеметов и пушек в узел завязал и побежал на помощь. В общем, выкинули мы немцев из самолета и домой полетели. — А пограничники? — А-а-а, э-э-э?.. А!!! Так летим мы, значит, смотрю — внизу наши идут и рукой машут. Подвези, мол, ну а мы что? Не русские, что ли? Подобрали, и вот здесь. Кстати, а ужин был уже? — Был-был. Если поторопишься, то успеешь, столовая собирается — и на машины. Передислоцируемся мы. — Ну я побежал тогда… — И действительно побежал. |