Книга Чернее черного. Пепельный рассвет, страница 39 – Александр Конторович

Увы, но покинуть Печору пока было невозможно. Ноздрев, хозяйничавший в Рудном, уже проел мне плешь, требуя немедленного присутствия по сотне важных дел. Пока удавалось отбрехиваться, подставляя вместо себя Лапина с Калиным. И если с полковником он спорил долго, то наш бородатый спец быстро охлаждал своего оппонента. С Германовичем действительно спорить трудно — подавляет своим напором.

Так что потихоньку готовимся, ждем прибытия десантников. Не могу же я во все дыры пихать ребят Грача? Эдак они скоро ноги протянут! А здесь — десантно-штурмовой полк. Сила, если правильно использовать!

А сила нам нужна…

Из разных мест приходили самые безрадостные вести. Где-то осмелели местные отморозки — не дают людям спокойно жить и работать. И хотя тут не Москва, подобные дебилы тоже встречаются. Правда (спасибо местному образу мышления), с толерантностью вопрос у народа обстоит кисло — не знают здешние мужики таких сложных словес. Оттого и разговор с подобными типами недолгий — в куль да в воду! Я, грешным делом, полагал, что такие шуточки только казаки у Гоголя пользовали. Ан нет — и здесь подобное воспитательное средство в ходу! Но кое-где недоутопленные вовремя мерзюки стали проблемой. Не шибко большой, но головную боль нам эти ухари обеспечить смогли. На полицию надежды мало. Ее тут и так-то было — раз, два и обчелся. А уж сейчас… Выходим из положения, раздавая населению оружие — его у нас пока хватает. Помимо танкосклада оно отыскалось еще много где…

Пока же десантники не прибыли, напрягаю Грача. Де-факто он взял под свою команду и уиновцев. Правда, никто из них и не возражал. Худо-бедно, а полторы сотни опытных бойцов — тот еще аргумент.

Да и командир СОБРа времени даром не терял — отобрал себе среди местных парней сотню ребятишек покрепче и вовсю их гоняет. Дай время — будет у него хорошее пополнение.

Но все это — только еще будет. А пока… латаем тришкин кафтан, посылая небольшие группы бойцов — по пять-десять человек. Проедут эдакие «терминаторы» на броне по окрестным деревням — притихают на время даже самые отчаянные отморозки. Ибо с этими парнями у бандюков разговора как-то вот не выходит. Пробовали несколько раз… до сих пор на деревьях такие вот «экспериментаторы» висят. Жестоко? Зато доходчиво! И наглядно. Собирали население ближайшей деревни — на поруки взять не хотите ли охламонов? Где соглашались — пороли ружейными ремнями незадачливых разбойников и передавали местным — перевоспитывайте! Но если отказывались… тут все происходило быстро и на глазах у собравшихся. Позволить зародиться махновской вольнице мы просто не имели права. Здесь закон простой — взял в руки оружие для разбоя, значит, встал на путь, ведущий к могиле. До некоторых дошло поразительно быстро — вот что значит люди, не испорченные окончательно телевидением! Поумнели, оружие попрятали и за дело взялись.

Дел же хватало… Калин выел мне мозг, требуя дать в деревню то грузовики, то железо… то еще что-нибудь… На этой почве мы с ним капитально поцапались. Германович настаивал на всемерной поддержке людей, сидящих на обработке земли. Ссылался на опыт Рокецкого, который в далекие девяностые смог прокормить соседнюю область собственным продовольствием. Да и другие примеры у него были.

Все мои возражения бородач отметал с порога. И просьбы об усовершенствовании «Светляков» оставлял без внимания.

— Электричеством сыт не будешь! — горячился он. — А народ на земле — он кого хочешь прокормить может!

Спорить с ним сложно. Да, по большому счету, и незачем, его правота в этом деле очевидна.

Вертолет заложил вираж — сидящие в кабине люди осматривали местность. Но внизу было пусто и тихо — никто ничего не видел. Обычный пейзаж, даже никакой живности не заметно. Да, собственно говоря, что тут такого любопытного? До ближайшего города неблизко — километров сорок. А кроме него тут жилья негусто, по дороге в двадцати километрах есть еще какой-то поселочек. Но туда мы залетать пока не станем. Пока…

— Майор! — поворачиваюсь к пилотской кабине. — Возврат назад, на пару километров, там место для посадки подходящее есть.

Оба вертолета наклоняются на бок, разворачиваясь. Сидящие в проемах открытых дверей пулеметчики ощупывают стволами пулеметов окружающую местность.

Выйдя на точку, один вертолет закладывает вираж, а второй осторожно приземляется. Из него быстро выскакивают десантники и разбегаются по сторонам. Падают на землю, тщательно вглядываясь во все стороны. Все, оборона площадки организована, можно садиться и нам. Уж кто-кто, а десант такие вещи знает назубок, учить их не надо.

— Общая команда — ждать меня здесь, — закидываю за спину автомат. — В случае необходимости выйду на связь по рации. Ждать в течение пяти часов. Не вернусь — возврат на точку, на месте приземления оставить поисковую группу. Они свою задачу знают.

Вот так.

Теперь мне предстоит сделать то, что я должен был выполнить еще раньше. Должен. Но так и не успел.

— Галя, останься.

Гадалка удивленно на меня смотрит:

— Но… как же ты пойдешь? Один?

— Да. Два человека там пройти не смогут, извини. Долго объяснять, но… поверь, это так.

Она поджимает губу и отворачивается. Прости уж меня, добрый мой галчонок, но это действительно так.

— И помните, майор, подходить к этому месту вы можете только в одиночку. При появлении более чем одного человека системы защиты автоматически перейдут в боевое положение. Дальше объяснять надо? — Мой собеседник смотрит на меня тяжелым взглядом.

— Не надо, понял.

— И порядок действий тоже надо соблюдать неукоснительно — автоматика ошибок не прощает. Запомните это как «Отче наш»!

— Запомню.

— Впрочем, надеюсь, что более одного раза вы туда и не попадете — просто не потребуется.

Да, я бы с удовольствием… но, увы — потребовалось. Судя по всему, информация, переданная мною, так до адресата и не дошла. Не появился в наших краях никто для того, чтобы вскрыть склады. Не поступило по связи ни одной команды. Стало быть — решение за мной.

Отойдя к лесу, я резко свернул вбок, меняя направление движения. Шел к дороге, над которой мы недавно пролетали. Движения по ней нет, людей и техники не видно. Да и куда тут ехать? Другим концом она упирается в старые выработки — песок там брали. Кому и зачем он нужен сейчас? Не станет здесь никто ездить. И ходить не будет.

Тем не менее иду осторожно, прислушиваюсь, стараясь не пропустить никаких подозрительных звуков.

Но в лесу тихо.

Иду по краю, не показываясь на дороге, — так меня хуже видно.

Полчаса ходу — вот он, первый ориентир!

Здоровенный, вросший в землю булыжник. Лежит здесь, наверное, с сотворения мира.

Обхожу его со всех сторон. Где-то здесь… Ага! Присев на корточки, расчищаю опавшую листву. У самой земли видна щель — камень немного приподнимается, и туда можно просунуть руку.