Книга «Черные бушлаты». Диверсант из будущего, страница 29 – Александр Конторович

— Я понимаю. Есть военная тайна, и ее нельзя раскрывать.

— А кроме военных — других не бывает?

— Есть еще… государственная тайна есть — так зачем вы МНЕ все это говорите? У меня ж допуска такого нет?!

— А если это — и не тайна вовсе, но никто не поверит?

— Как это так? Не поверят? Так есть же те, кто видел… Всегда доказать можно.

— Можно. Да, не все. И не всем. Ты вот, пока война не началась, во многое из того, что сейчас сама видела, раньше бы поверила?

— Да. Я вот не верила никогда, что можно такими жестокими, как немцы быть. Пока не увидела, как они наших раненых добили.

Ого! А девчушка уже успела кое-что повидать и запомнить. Вон руки как сжались!

— А то, что детьми и женщинами прикрываться можно — в это ты поверить можешь?

— От кого прикрываться?

— Ну, выставить их в окна, а самим из-за их спин стрелять.

— Да это ж … — у нее аж дыхание перехватило. — Это совсем не человеком надо быть!

— А я это — видел. И не раз. И как раненым головы отрезают, и много еще чего видел. Лады. Собирайся, пошли. Нам еще и ночлег устраивать надо.

Мы шли с ней по лесу и я говорил. Должно быть, я устал держать в себе все эмоции, а может быть — просто понимал, что от нее мне не стоит ожидать какой-то подлянки. Я рассказывал ей про Афган, про Буденновск и Чечню. Про страшное слово «Норд-Ост». Она что-то невпопад спрашивала, ахала, сбивалась и сбивала меня. Удивлялась и бледнела.

— Но как же так, дядя Саша!? Вам в Москву надо, к Сталину!

— Ну, ты у нас неглупая девушка, вот и представь себе такую картину. Вылезает из леса некто, бородатый и в наколках, и говорит — везите меня к Сталину! Я великую тайну знаю! И дают ему личный самолет и везут — куда?

— В Москву!

— А на Колыму — не хочешь? Я даже тебе НИЧЕГО доказать не могу, а если кому посерьезнее? Говорил я тут с одним ОЧЕНЬ умным чекистом…

— И что он?

— Дал команду меня расстрелять. Не поверил.

— А вот это, — кивнула она на мешок у меня за спиной.

— А вот это — аргумент, Котенок. Серьезный и весомый. По крайней мере сразу меня не шлепнут, а сначала выслушают. Только для этого — еще дойти надо.

— Вот дождемся ребят — и вместе!

— Твоими бы устами, Котенок, да мед пить… Ладно. Пришли мы, давай ночлег устраивать.

Облюбовав выворотень побольше, я начал устраивать там гнездо. Топорик у меня был. Нарубив несколько елочек, я, прислонив их к выворотню, сделал подобие шалаша. Марина тем временем резала лапник и выкладывала из него лежку внутри. Вплотную к выворотню я соорудил небольшой костер. Хорошо! Огонь горел чуть внизу, и со стороны его видно не было бы и так, да тут еще и елки его закрыли совсем.

— Все! Устраивайся на ночлег. Вон в мешке у меня пошуруй, там носки должны быть теплые, да и еще что-то подобное было.

Марина полезла в мешок и обзавелась некоторыми, полезными ей, вещами.

— Там еще пистолет лежит — возьми. Лишним не будет, патронов к «ТТ» у нас кот наплакал. А патронов к «вальтеру» там штук пятьдесят точно есть.

— Так у меня к нему кобуры нет.

— И не надо. Сунь его в карман, в левый, будет запасным.

— Так это вы так, с двух-то рук, стрелять можете. А я и не пробовала даже.

— Утром покажу. Это наука нехитрая, если голова соображает правильно. А сейчас — спать! Пока костер тепла нагнал — засыпай.

Я снял полушубок и уложил его на ворох лапника.

— Снимай свой и ложись сюда. А своим накроешься сверху.

— А вы как же?

— Дров подброшу и сбоку приткнусь. Поодиночке — вымерзнем к утру, а так и костер горит, и друг друга обогреем.

Ночью снег повалил совсем густо. Просыпаясь, чтобы подбросить дров, я слышал, как шуршат снежинки снаружи. Марина, как котенок, прижалась ко мне сбоку, и, вставая, я каждый раз осторожно ее сдвигал в сторону.

Под утро мне стали сниться какие-то непонятные сны. Серега в бане, почему-то с «СВД», узбеки с винтовками. Горящий бэтэр — где это? Афган? Чечня? Бородатый «дух» с пистолетом, который прятался за спиной знакомой девушки. Да это же Маринка! Я рванулся вперед… и проснулся. Утром подморозило, но в шалаше было относительно комфортно. Судя по тому, что внутри было темно, снег засыпал нас весьма основательно. Костер потух, и, выбравшись из-под полушубка, я присел к нему, стараясь раздуть угли. Благо, запас дров был внутри, и вылезать наружу не было необходимости.

За спиной завозились.

— С добрым утром, Котенок!

— С добрым утром, дядя Саша!

— Не замерзла ночью?

— Нет, хорошо было, я даже сон видела.

— Мирный сон-то?

— Да, маму видела. Девчонок из школы.

— Надо же… А у меня все какая-то хрень снилась. Не отпускает война, даже и во сне. Поройся там, в мешке, консервы давай, галет пачка должна быть — её тоже тащи. Вода — во фляге. Котелок достань, воды согреем.

После перекуса я занялся военное подготовкой. Начал учить Маринку правильно ходить, смотреть. Показал ей, как работать с пистолетом с правой и с левой руки.

— Так, для начала — учимся ходить.

— Как это?

— Как и все — ножками. Встань, в стойку, как если бы ты стрелять собралась.

Маринка приняла буденновскую стойку. Меня аж повело.

— Так. Этот маразм забудь как страшный сон. Чтобы я тебя в такой неприличной позе больше не видел никогда.

У неё покраснели щеки.

— А что же тут неприличного, дядя Саша? У нас так все стреляют.

— Щас все начнут с моста вниз головой сигать, следом прыгнешь, за компанию?

— Нет.

— А тут, что, голову включать не надо?

— …

— Значит, так. Стоим ровно, не напрягаемся, ноги расставлены примерно вот так, видишь?

— Да.

— Покачайся туда-сюда. В ногах не должно быть напряжения, усталости. Они свободно двигаться должны. Попробуй повернуться на них влево-вправо.

Она повертелась.

— Ну как? Ногам не неудобно?

Подвинув ноги, она снова повернулась несколько раз.

— Вот так, вроде бы ничего.

— Отлично. Теперь бери в руки пистолет. Я сказал в руки!

— Так я же…

— В обе руки! Пистолет в правую, левой рукой его поддерживаешь чуть снизу.

— Так?

— Ну, примерно, так. Руки не напрягай, слегка в локтях согни. Чтобы как пружинки были. Попробуй ими туда-сюда подвигать. Как птица клюет, так и пистолетом клюй. Постарайся им в сторону цели попасть.