Книга Черный снег. Выстрел в будущее, страница 63 – Александр Конторович

— На постах… тама, — протягивает он дрожащую руку, — и вон, у дуба двое.

— И все?

— Остальные в той избе сидят. Обед у нас…

— Тебя когда сменят?

— Да уже скоро… остынет ведь супец-то.

А, так ты еще и пожрать рассчитываешь? Ну уж хрен… разве что на том свете что-нибудь обломится.

— Сиди тут! И сменщика своего жди! Не так рот откроешь — свинцом заткну! Понял?

Он испуганно кивает.

Господи, ну откуда только берутся такие типы? Ведь в обычной жизни небось тише воды ниже травы сидел. А тут… и ведь самый распоследний негодяй из него выйти может! Впрочем, из этого уже не выйдет.

Разрядив его ружье, выбрасываю патроны за забор. А сам ныкаюсь поблизости. Эх, снять бы лейтенанта! Нельзя, меня за этим занятием застукать могут, тогда всем хреново станет.

Ждать долго не пришлось, минут через пятнадцать на улице появилось двое детин с винтовками. Шли они осторожно, прятались около заборов, стараясь, чтобы их не было видно из леса. Оттого и передвигались не слишком быстро. Подобравшись к двору, в котором сидел «музыкант», они быстро юркнули в калитку.

— Эй, Петька! Заснул?

Часовой испуганно приподнимает голову и недоуменно оглядывается по сторонам.

Если вам кто-то скажет, что обыкновенный колун только и годен что для колки дров, — не верьте ему. Летает эта штука тоже весьма недурственно. Правда, с точностью броска у него проблемы… но, это неплохо компенсируется большим весом снаряда. Так уж ли важно, чем именно тебе долбанет по чану — обухом, острием или рукояткой?

Если у моего клиента и были какие-то возражения по данному вопросу, то высказать их он уже не сумел.

Второго колуна в сенях у «гадского папы» не нашлось, а вот штык-нож от СВТ я у него из дома позаимствовал. Это, конечно, не топор, зато бросить его можно существенно точнее…

Колун, правда, пригодился и тут, второй полицай оказался живучим и сразу не подох. Пришлось помочь.

Сдираю с первого пальто и накидываю его поверх комбинезона. Надеваю шапку и подбираю винтовку.

— Ну, что, — поворачиваюсь к «музыканту», — пошли!

— К-к-куда?

— К дубу. Надо будет и тех часовых сменить.

Совершенно одуревший от страха, он послушно топает в указанную сторону. Фигурка у него колоритная и легкоузнаваемая, часовые точно не перепутают. А у меня знакомое им пальто и лицо под шапкой не очень-то видно. Это же аксиома! Раз первым идет свой же брат полицай, то и второй кто-то свой. Тем более что и повязка на рукаве присутствует.

Пост располагался в сарае, видать, не шибко хотелось часовым мерзнуть на улице. И то правда, ветерок-то сегодня холодный… скоро уже и снежок выпадет того и гляди.

«Музыкант» толкает дверь и, пригнув голову, шагает внутрь.

Иду следом за ним.

— Ребята! — вдруг каким-то писклявым голосом кричит он. — Это красный!

Сидящие в сарае полицаи тоже не относились к ревнителям устава караульной службы. Один и вовсе бессовестно дрых, второй же замешкался, подхватывая винтовку…

Даю мощного пинка «музыканту» и выхватываю штык-нож.

Минус три.

Позаимствовав у одного из них «феньку», топаю по направлению к «столовой избе». Надо, пожалуй что, «приятного аппетита» полицаям пожелать…

На стук двери никто из обедавших даже не повернул головы. Ну, знаете ли… это уже борзеж!

— Эй!

Три головы поворачиваются ко мне.

— А где часовой с той стороны?

— Ну, я… — говорит один из едоков с совершенно седой головой.

— А чего пост бросил?

— Так ить… смена-то пошла уже. А жрать охота! Остынет же все!

— Так нешто я не разогрею? — говорит невысокая тетка у печи. — Голодный мужик к делу не способен!

Экая ты, тетка, сердобольная…

— А ты-то что за хрен с бугра? — спрашивает седой. — Документ покажь!

— Это можно, — киваю я и лезу в карман.

Выстрелом полицая отбрасывает назад, и он роняет ложку. Второй едок получает пулю в затылок и тычется мордой прямо в тарелку. Третий в ужасе вскакивает и пытается выскочить в окно. Фантаст, ей-богу! Он что, меня за совсем сонного считает?

Тетка в ужасе кричит и хватается за лицо. Похоже, что кто-то из них ей явно не безразличен. А раз так…

Подбираю оружие полицаев и уношу его с собой. Черт ее знает, тетку эту. Хватит ума еще пальнуть вдогонку.

Дождавшись, когда ребята снимут со стены потерявшего сознание лейтенанта, топаю к давешнему домику. Надо будет порасспросить кое о чем здешнего доморощенного инквизитора.

Сладкая парочка — папаша с сыном времени даром не теряла. Все то время, пока я отсутствовал, папаша старательно пытался хоть каким-нибудь образом освободить руки своему отпрыску. И если бы я заранее не предвидел таковую возможность, то неприятности могли бы меня ожидать серьезные. А так…

Полюбовавшись на окровавленную (не иначе как зубами пробовал ремень перегрызть!) морду «гадского папы», усаживаюсь на стол. Пришедший в себя главный мерзюк мрачно наблюдает за мной.

— Ну что, любезный, говорить будем?

— Че те надо-то? — неласково отвечает он.

Хрясь!

Сочная оплеуха заставляет его слететь на пол. Поднимаю полицая и снова усаживаю на лавку.

— Это я не из человеколюбия, — поясняю сладкой парочке свои действия. — Одно дело — просто по рылу дать. И совсем другое, когда ты еще и на пол опосля этого сверзишься. Понятно?

Полицай сплевывает.

— Твой верх… изгаляйся, — бурчит он. — Только не заигрывайся слишком.

— А то — что? Как лейтенанта, к бревнам прибьешь? Фигушки, милок! Ни у тебя, ни у папаши твоего такой возможности больше не будет!

— Убьешь? — спокойно спрашивает папаша. — Так чего тянешь?

— Э-э-э, милок… легкую смерть еще заслужить надобно! Время у меня есть, пятеро с кнутами над душою не стоят… можно и придумать чего-нибудь… эдакое.

— Врешь ты все, — устало отвечает он. — Вспомнил я, где таких говорливых видывал.

— И где, если не секрет?

— Не секрет. Приезжал к нам, еще в двадцатых, один такой… из города. Агитировал. Все-то у него сладко да красиво было. На словах. А вот когда мы его эдак-то к дереву прибили — по-другому запел. Век бы слушал! Так что кишка у тебя тонка! Драться — ну тут ты мастак, ничего не скажу. А вот чтобы с холодным сердцем, да ремней из спины нарезать… не сдюжишь!

— Отчего ж так?

— Слабаки вы, нонешние, супротив стариков-то!