Книга Черный проводник, страница 16 – Александр Конторович

Петроград, 1917 год.

Военное министерство.

— Ваше превосходительство! Прибыл капитан Ролдугин!

— Просите его ко мне, — поднял голову от бумаг генерал Сомов.

Закрыв за спиною дверь, капитан сделал несколько шагов вперёд и вытянулся:

— Ваше превосходительство! Капитан Ролдугин по выполнении задания прибыл в ваше распоряжение.

— Без чинов, господин капитан. Присаживайтесь. — Генерал указал посетителю на кресло около стола. — Как добрались?

— Не без приключений, Виктор Петрович. Был момент — уже отходную читать собирался. Спасибо проводнику — помог.

— Вовремя?

— Да еще как! Прямо как чертик из табакерки выскочил! Девять человек немцев-то было, так он семерых покосил! Я только по двоим и успел выстрелить. И потом, как через границу шли — так истинно Ринальдо Ринальдини! По кустам тихо пробирался, веточка не хрустнула. А я, как медведь, сучьями трещал! Аж пот градом тёк, думал, что услышат немецкие стражники. Но бог миловал — не заметили нас.

— Тихо, стало быть, прошли?

— Тихо, Виктор Петрович. Ну, а дальше-то намного проще было. Маршрут проработан был, надо думать. И билеты куплены, и номера в гостинице — всё организовано по высшему разряду.

Генерал молча покивал, соглашаясь с собеседником.

— Замечания какие-нибудь?

— Никаких, Виктор Петрович. Всё было правильно.

— Ваше мнение, Олег Иванович, очень многое для нас значит! Подумайте ещё раз — так уж ли было аккуратно? Мало ли… Сами знаете, тут словечко вырвалось, здесь жест неловкий… вот и подозрение возникло!

— Нет, Виктор Петрович, всё было должным образом организовано. Спутник мой вел себя безукоризненно! Как он офицером представлялся — даже и сам я поверил! А уж видел-то их… По мне, так большой артист в нём пропадает! Только что офицером был — и вдруг уже носильщик! Иной день — служащий банковский. И ведь на него глядя — всему веришь! Немецкий язык ему как родной. И по-французски говорит — никто и бровью не повел. Сам-то я в этом языке не слишком силён, однако ж акцент заметить смогу. Чисто он говорил.

— Это, Виктор Петрович, для нас вопрос не праздный! Человек сей не вас одного провожал. И впредь дела ему такие предстоят. От того же, как чисто задание своё он выполнит, не одна жизнь зависеть может. Чай, вы не на бал собирались и не на пикник. Сведения важные несли, отечеству нашему весьма необходимые. Немало жизней человеческих от того пресечься могут. Должен я твердо быть уверен в надёжности пути этого. Иначе не могу рисковать, других людей по маршруту сему отправляя. Подумайте ещё раз, Олег Иванович. Не тороплю вас, ибо ответ мне нужен точный и обстоятельный.

Ролдугин замолчал, мысленно прокручивая в голове подробности произошедшего с ним в последние дни:

— Нет, Виктор Петрович, никаких таких ошибок не усматриваю. Правильно себя человек этот вёл, ничего иного сказать не могу.

— А что вы его так называете? Или имя его вам неведомо?

— Ну, не по немецким же бумагам его звать-величать? А иначе он никак не представлялся. Мол, проводник — и точка. Да, собственно говоря, у нас и разговоров-то с ним особых не было. Мне он вопросов не задавал, да и я его ни о чём не расспрашивал. Только когда сделать что надо было, тогда только он рот и открывал. Мол, идем туда-то, там будет то-то и так-то. Меня в данном случае именовать таким-то, а своё имя в документах прочтёте, там и легенду свою отыщете. Буду всё время рядом, только не очень от вас близко. Сигналы опасности — такие-то. И всё на этом, более ничего не говорил. А как до нужного места дошли — пропал, будто никогда и не было его. Прямо-таки привидение ночное, утра дождавшееся.

— Так-так-так… Проводник, говорите? Так его все и кличут, между нами говоря. Ну, что ж! — Генерал встал, давая понять собеседнику что разговор закончен. — Ждет вас, Олег Иванович, назначение иное, тоже весьма ответственное. А про господина сего забудьте, вроде как привидение он и есть. За труды ваши от отечества благодарность в своё время воспоследует, не сомневайтесь. А пока отпуск вам полагается. Так что заместитель мой, полковник Иванютин, вас уже дожидается. Можете быть свободны, господин капитан!

— Слушаюсь, ваше превосходительство!

Петроград.

Вечером того же дня.

Квартира генерала Сомова

— И что ж ты думаешь, Михаил Николаевич?

— Даже не знаю, что и сказать… Черт его знает, как оно всё выйти может… Но, анализируя последние события, выводы я могу сделать весьма странные. Гости эти… черти бы их утащили. Ты-то сам что думаешь? — Гость генерала, хоть и был одет в партикулярное платье, имел офицерскую выправку. А внимательный и властный взгляд серо-стальных глаз выдавал в нём человека, привыкшего к безусловному подчинению окружающих.

— А что тут думать? Смотри сам, все одно к одному складывается. — Генерал стал загибать пальцы на руках. — Заметь, задания выдавались в разное время и для обеспечения проведения разных операций, часто работа шла параллельно, мы проверяли сразу несколько источников. Июнь шестнадцатого года — подготовка флота к ведению набеговых операций. От нас требуют срочные данные по целому списку вопросов. Наши люди, едва начав работу, обнаруживают, что их интерес в данной области предварён противником. Итог — один человек раскрыт, задержан, и о его судьбе мы ничего не знаем. Второй — раскрыт, эвакуирован в самый последний момент. Флотская операция отменена сразу же, как только мы получили известия о судьбе наших людей. Не исключено, что и по этой причине в том числе. Август — от нас затребована информация по состоянию химической промышленности. Якобы немцы приступили к разработкам нового отравляющего вещества. На поверку всё это оказывается ложью и хорошо подготовленной операцией по выявлению наших агентов, способных эту информацию предоставить. Итог — капитан Мельников разоблачён, оказал сопротивление агентам контрразведки, застрелился при задержании. Один человек бежал, убит при переходе границы. Такие же подходы произведены в ноябре, и вот последний — январский случай. Общий итог таков: наши безвозвратные потери — пять человек. Часть погибла, часть арестована. Двое пропали без вести, вероятно, тоже схвачены немцами. Четверо эвакуированы в самый последний момент. Резидентуры понесли весьма существенные потери. Во всех случаях этому предшествовали запросы из канцелярии министра. Нельзя сказать, что мы работали попусту — кое-что добыть удалось, причем весьма и весьма ценное. Только вот к основному вопросу это отношения не имело никакого.

— Немцы?

— Хуже, Михаил Николаевич! Цепочку я эту до конца размотал!

— И кто ж на противоположной стороне сидит да за неё дёргает?

— Союзники наши — англичане! Общий порядок таков: они предоставляют министру информацию, тот требует от нас проверки.

— Нормальное дело. Всегда так бывало.