Книга Допустимая погрешность, страница 20 – Чингиз Абдуллаев

— Жива, — кивнул Дронго, — только потеряла сознание. Лучше не стойте над ней. Ей нужно больше воздуха.

Ратушинский сразу сделал шаг в сторону. Дронго внимательно смотрел на Майю Александровну. Даже мужчины не всегда выдерживают зрелище смерти, что уж говорить о женщинах.

— У нее больное сердце, — взволнованно пояснил Борис Алексеевич. — Может, перенесем ее в спальню?

— Подождите, — вмешалась Евгения Алексеевна.

Кажется только сейчас она вспомнила о своей профессии. Шагнув к Майе Александровне, она пощупала пульс и удовлетворенно кивнула:

— Вы правы, она жива, только потеряла сознание.

Затем Евгения Алексеевна подошла к лежащему Денисенко. Прощупав пульс, она поднялась.

— Может, вызвать врача, «скорую»? — предложил Борис Алексеевич.

— Поздно, — строго ответила его сестра.

— Врачи здесь уже не помогут. У него произошел либо мгновенный паралич дыхательных путей, либо обширный инфаркт. Врачи ему уже не помогут. Мне очень жаль, Инна, но это правда.

— Все равно нужно вызвать «скорую помощь», — не согласился Борис Алексеевич.

Он достал мобильный телефон и набрал номер трясущимися руками.

— Алло! — закричал он.

— «Скорая помощь»? Алло! С кем я говорю? Черт вас возьми! Мне нужно срочно вызвать «скорую». Адрес я вам сейчас скажу. Что? Нет, не в городе? Когда приедете? Черт вас всех побери!

Он убрал аппарат и бросился к выходу.

— Катя! — закричал он срывающимся голосом.

— Крикните охранников и пусть они срочно вызовут «скорую». Быстрее, быстрее! Они знают, где здесь ближайшая больница.

Несчастная пожилая женщина, и без того напуганная, успела только заглянуть в гостиную и, всплеснув руками, побежала к охранникам.

— Ему уже ничем не поможешь, — уверенно сказала Евгения Алексеевна. — Здесь можно разобраться и без «скорой». А Майю нужно отнести наверх. Пусть лучше лежит на кровати. У нее обморок.

— Давайте сначала перенесем на диван господина Денисенко, — предложил Дронго.

Мужчины подняли тело и перенесли на диван. Вейдеманис помог подняться жене Денисенко и усадил ее на стул так, чтобы она была рядом с телом супруга.

Вернулась кухарка. Она успела сказать охранникам о случившейся трагедии, и вместе с ней вбежали сразу двое молодых людей. Они спросили у Бориса Алексеевича, чем могут помочь.

— Вызовите врачей! — крикнул им Ратушинский.

— И больше никого сюда не пускайте. Помогите, нам перенести мою жену на второй этаж.

Охранники бережно подняли женщину и понесли к лестнице. Дронго и Ратушинский помогали охранникам. Вчетвером они, осторожно ступая, поднялись на второй этаж.

— Катя! — крикнул Борис Алексеевич кухарке.  Откройте дверь в спальню.

Кухарка, что-то бормоча, бросилась к лестнице. Майю Александровну положили на кровать.

Дронго огляделся. Спальня была довольно большая. Зеркало, вместительный резной шкаф, тумбочка, небольшой пуфик. И полутораспальная кровать. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: в этой спальне хозяйка дома обычно бывала одна. Борис Алексеевич явно ночевал в другом месте.

Дронго, чтобы не мешать Ратушинскому и кухарке, вышел из спальни. За ним последовали охранники. Они побежали по лестнице, очевидно, спеша рассказать другим сотрудникам охраны поселка о случившейся трагедии.

Дронго пошел по коридору. Дверь одной из комнат была приоткрыта. Дронго заглянул внутрь. Застеленная двуспальная кровать, красивый ковер, две тумбочки. В этой комнате наверняка останавливались гости или дети Ратушинских, когда приезжали на дачу. Странно, что спальни хозяина дома не было рядом со спальней его супруги. Может быть, Юлия права, и Ратушинские действительно супруги лишь формально? Хотя наличие разных спальных комнат еще ни о чем не говорит. У богатых свои причуды, и в некоторых семьях считается нормальным, если у мужа с женой разные спальни. Дронго подумал, что и сам предпочитает ночью оставаться один. И даже когда приезжает к Джил, они не всегда спят вместе. Он вообще любит быть один. Но ведь Борис Алексеевич только вчера рассказывал, с каким трудом он добивался благосклонности своей супруги.

Дронго спустился в гостиную. Рядом с телом покойного сидела словно почерневшая от горя Инна Денисенко. Евгения Алексеевна сидела в кресле, было видно, как она потрясена. Молоков разместился рядом. Юлия сидела в углу с отсутствующим видом. Оправившись от шока, она смотрела на всех настороженным, внимательным взглядом.

Когда Дронго вошел в гостиную, Инна даже не обернулась в его сторону. Она продолжала пристально смотреть на своего погибшего мужа. Дронго сел, не проронив ни слова. Молчание длилось долго. Наконец Молоков не выдержал.

— Нужно позвонить в милицию… — неуверенно произнес он.

Увидев грозный взгляд, который метнула в него супруга, он осекся.

По лестнице грузно спускался Ратушинский. Он был растерян, лицо покрылось красными пятнами. Он все время поправлял очки, словно они были ему велики и могли упасть. Войдя в гостиную и оглядев присутствующих, Борис Алексеевич произнес:

— Вот так…

После этого он прошел к своему месту и протянул руку, чтобы взять бокал с оставшимся коньяком. Но в этот момент его руку перехватил Дронго.

— Не трогайте коньяк, — негромко сказал он.

Ратушинский взглянул на бокал, потом на Дронго и осторожно опустил бокал на столик.

— Вы думаете… — начал он.

— Да, — перебил его Дронго.

— Я уверен в этом. Поэтому сядьте и ничего не трогайте.

Борис Алексеевич тяжело опустился на стул. Затем спросил:

— Значит, по-вашему, здесь произошло убийство?

— Не сомневаюсь, — ответил Дронго. Хотя у господина Денисенко мог быть сердечный приступ. Скажите, Инна, у него было больное сердце?

— Что? — спросила женщина.

Она, очевидно, не слышала их разговора.

— У него было больное сердце? — повторил Дронго.

— Почему — было? — горько спросила женщина. — Почему было?

— У него было нормальное сердце, — вмешался Борис Алексеевич.  Язва действительно была. По-моему, у всех творческих людей бывает эта болезнь.

Он посмотрел на сестру.

— Ненормированный рабочий день, питание всухомятку, кофе, сигареты, стрессы, — подтвердила она, — все это провоцирует обострение язвы.