Онлайн книга «Спасти Париж и умереть»
|
– Не смейся! – тряхнула головой Адель. – Я узнала руку дядюшки Клода… – Она вдруг успокоилась и произнесла: – Как этот портрет мог оказаться здесь? – Адель растерянно оглянулась. – Гестапо, – бухнул сзади Никольский. – Не время шутить! – одернул его звонарь. – Предположим, кто-то положил картину для нас… Что из этого следует? Они переглянулись. – Кто-то хотел дать нам знать, – сказал Никольский. – Ее надо осмотреть, – сказала Адель. Жорж Лерне передал девушке фонарь и взял картину в руки. Повертел ее, осматривая. – Там не может быть бомба? – пискнула Адель. – Думаю, плоских бомб не бывает, – ответил звонарь. Он прощупал портретную рамку, зацепился пальцем и повернул загнутый гвоздь. – Что там? – снова спросил Жорж Лерне. – Адель, свети на пол… Что-нибудь видишь? Девушка направила луч фонарика под ноги. Внизу был грязный известняк, ничего больше. – Стоп, стоп, стоп, здесь еще гвозди, – сказал звонарь. – Портрет имеет сзади картонку, которой могло и не быть… – Он нащупал остальные гвозди, поднатужился и повернул. Сунул палец под картонку, которая теперь отошла от портрета, расширил щель и вытащил из-под картонки прямоугольный листок бумаги. – Я так и думал, – торжествующе произнес Жорж Лерне. – Смотри, Адель! Ты у нас специалист не только по картинам, но и по шифрам… Он подал Адель страницу, а девушка вернула Лерне фонарь. Никольский тихо сопел носом рядом с ними. Адель развернула сложенный вдвое листок и подставила под свет фонаря. Все увидели два ряда цифр, аккуратно записанных карандашом. – Сможешь расшифровать? – спросил звонарь. Адель пожала плечами. – При последней встрече дядюшка Клод сказал, что все шифры остаются прежними, – грустно произнесла она. – Бедный мой дядюшка Клод. Он и после смерти помогает нам… Я попытаюсь расшифровать, но не обещаю… Сказав так, она бросила взгляд в ту сторону, где стоял Никольский. Хоть девушка испытывала по отношению к этому человеку самые искренние, дружеские чувства, законы конспирации, которым ее учили Павел Бондарев и полковник Анри Роль-Танги, говорили ей, что надо быть осторожней и обнародовать информацию в кругу людей, к которым эта информация будет иметь самое непосредственное отношение. На парижском ипподроме было людно. Шли скачки. Несмотря на военное время, здесь было много зрителей и много игроков. Пытались поправить свое финансовое положение разорившиеся бизнесмены, привыкшие к шальному счастью профессиональные игроки, просто любопытные, которые решили поиграть на тотализаторе первый раз в жизни. Такие люди больше всего смущались, их, как правило, к кассам за ручку подводили более опытные спутники. Эти же спутники уверяли проигравших, что бояться нечего, что надо обязательно повторить попытку, иначе счастье не улыбнется никогда. У одной из касс с отсутствующим видом стоял Курт Мейер и заполнял карточку. На штандартенфюрере СС был гражданский костюм, и суетившиеся вокруг люди бесцеремонно толкали Курта. Он же не обращал на толчки никакого внимания, делая записи неспешно, словно жизнь никуда не торопила его. И правда, кому какое дело? Желающих играть на скачках всегда великое множество, и у каждого свое настроение. Кто рвется к кассам, едва становится известна новая информация перед заездом, а кто, как Курт Мейер, вовсе не переживает. Профессиональные букмекеры и другие завсегдатаи скачек косились на Курта. Он записал номера лошадей на несколько забегов вперед. Эти номера означали своеобразный пароль-шифр. Рядом с Куртом вдруг появился мальчик-оборванец лет двенадцати. Бесцеремонно сунул нос в карточку. – Что тебе? – поднял взгляд Мейер. – Брысь… Мальчуган белозубо улыбнулся и ретировался. Курт не знал, что перед ним только что мелькнул министрант собора Парижской Богоматери. – Мсье, лошадь, на которую вы хотите поставить, хромает на левую переднюю ногу, – раздался чей-то голос. Курт снова поднял голову. Перед ним стояла миловидная девушка лет девятнадцати, ее зеленые глаза смотрели хитренько. Девушка улыбалась. Только что она произнесла пароль, который установил сам Мейер в последней записке. – А остальные хромают на все четыре, – улыбнулся Курт. Фраза была отзывом. Спустя несколько минут они сидели в кафе, располагавшемся недалеко от ипподрома. Вокруг щебетали птички. Над столиком раскинула листву ива, лучи солнца падали на стол маленькими кружочками. – Ужас, – произнесла вдруг девушка. – Вы о чем? – спросил Курт. С ипподрома донесся могучий рев, означавший очередной заезд. У Курта тоже мурашки поползли по спине. – Иной раз кажется, это ревет огромное чудовище, – сказала Адель. – Имя этого чудовища – фашизм. Если мы уничтожим фашизм, исчезнет и чудовище… – Странные вещи вы говорите, – произнес Курт. – Ипподромы останутся после разгрома Гитлера… – Да, но тогда крики будут восприниматься иначе, – парировала девушка. Курт внимательно посмотрел на нее. Они помолчали. На ипподроме в это мгновение родился новый звук. Он нарастал, перешел в крик и окончился ревом, от которого содрогнулось все вокруг. Впечатление было удручающее. – Ужасно, – признался Курт. – Я же говорила, – улыбнулась девушка. – Скажу откровенно, за все время оккупации мне впервые приходится пить кофе в обществе немца, – продолжала Адель. – С чего вы взяли, что я немец? – спросил Курт и тут же пожалел о сказанном. Но подумал, что контакт означает некоторое доверие, и потому все должно быть в порядке. – Кто вы? – спросила Адель. – Я не скажу, кого именно из союзников я представляю, – перешел на деловой тон Курт Мейер. – Однако я должен назвать причину моего пребывания здесь. Я должен спасти Париж… – Париж должен быть разрушен? – перебила она. – Фюрер отдал такой приказ. Сейчас идут подготовительные работы. Конечно, все делается втайне. В том числе и от французов. Даже от тех, которые пошли на сотрудничество с немцами. – Бог мой! – сказала девушка. – Я доложу об этом своему начальству. Против этого чудовищного плана поднимется вся Франция! В кафе вошел высокий стройный блондин. Он заказал рюмку аперитива. Пока бармен делал аперитив, блондин, облокотившись о прилавок, внимательно рассматривал Адель и ее собеседника. Это был не кто иной, как Павел. Безусловно, он запомнил Курта Мейера в лицо – для того и разглядывал этого человека. Правда, сам Курт, занятый беседой, не заметил, что за ним наблюдают. Курт Мейер и Адель после некоторого обсуждения договорились о связи и способе информирования. Курт остался доволен – девушка показалась ему вполне толковой. Если у нее не менее толковые друзья, с ними вполне можно работать. |