Онлайн книга «Бастион. Ответный удар»
|
– Вы работаете в «Муромце»? – Я работаю в ФСБ. Тип вынул удостоверение и поднес к Левиным глазам. Майор Истомин, Дмитрий Алексеевич. С чем вас и поздравляем, майор. А вот нам таковыми не стать. – Я вас внимательно… – Отойдем? На пару минут, не волнуйтесь. Он не волновался. Почти. Прохладное утро не располагало к беседам под открытым небом. Но не каждый день твоей мелкой персоной интересуются майоры госбезопасности. Так что терпим. – Отойдем, – согласился Лева. Ветер гнал по аллее рыжую листву. Жидкая грязь, залепившая асфальт, чавкала под ногами. – Я мог бы вызвать вас на Коммунистическую, но посчитал, что для начала лучше встретиться на вашей территории. Больше проку, знаете ли. А вы рановато приходите на работу, Лев Васильевич. Похвально. Появись я минутой позже, вы бы уже проскочили. Пока не было повода отвечать хамством. Губский молчал. – Федеральная служба проводит параллельное расследование обстоятельств гибели Кравцова, – поделился Истомин. – Не буду скрывать, Лев Васильевич, в этом заинтересованы не только правоохранительные органы, но и руководство Национал-патриотического фронта. Не разжимая рта, Губский выматерился. Вот же Дроботун. Накаркал, намекая на параллельное расследование. – Дело, Лев Васильевич, особой важности, вы понимаете? Слишком значимой в нашем регионе была фигура директора Кравцова. На фирму «Муромец» замыкается множество производственных и коммерческих структур. Потоки транспорта, заготовительные хозяйства, сельхозкооперации – все объединено и сводится под одну крышу – в ведение ныне покойного Олега Ивановича. Не сомневаюсь, вы уже в курсе. Губский помалкивал. – Расследование должно быть четко скоординировано и не выходить за рамки. Отсюда пожелание, – Истомин вынул из кармана листок плотной бумаги. – Вот мой телефон. К сожалению, визитки нашему брату не положены, ну да бог с ними, – майор криво улыбнулся. – Вы должны докладывать о всех без исключения предполагаемых шагах и их результатах. А также о поступающей информации, каковым бы ни являлся ее источник. Только так мы сможем общими усилиями разобраться в этом неприятном деле. Вы не возражаете? – Мне есть кому докладывать, – буркнул Губский, поднимая воротник и пряча подбородок под шарф. Не май месяц. Истомин, казалось, не испытывает холода. – Ваше руководство будет поставлено в известность. – А если я откажусь? Согласитесь… как вас?.. Дмитрий Алексеевич?.. Что я не обязан этого делать, пока не поступит прямое указание. Правильно? Ведь я тоже читаю инструкции. – Правильно, – поддержал Истомин. – Но стоит ли начинать нашу совместную деятельность со взаимных выпадов? Поверьте, мы тоже не обязаны оглашать всю наивную трогательность ваших телефонных переговоров с Иван Иванычем и Иваном Никифоровичем. А ведь для пользы дела никаких моральных преград, уж поверьте на слово… Недурственный ход. Губский встал. Где-то в районе груди холод, идущий изнутри, соприкоснулся с холодом, идущим снаружи. Образовалась корка льда, медленно ползущая к горлу. – Это запрещено законодательством? Кажется, голос его не дрожал. Но и не лучился задором – это понятно. – Нет, что вы. Конечно, нет, – Истомин с пониманием улыбнулся. – Так, какая-то мелочь о использовании служебного телефона в неслужебных целях. Да еще машины… Да еще времени… В общем, ерунда. Но все равно неприятно, согласитесь? У работников государственной безопасности во все эпохи существовала масса всевозможных недостатков. Но что ни говори, а эти недостатки не мешали им быть неплохими психологами. – По рукам? – Истомин не стирал с лица улыбку. Лева кивнул. Какие проблемы? Обещать – еще не жениться. Он остался стоять посреди пустынного, примыкающего к управлению скверика, а майор Истомин, учтиво молвив «до свидания», уносился прочь, напоминая полами развевающегося плаща долговязую летучую мышь… В тот момент, когда, надвигая капюшон, он посылал весь мир подальше, и обострилось восприятие окружающего мира. В том числе память. Уж не от злости ли? Он все вспомнил. Он заново увидел эту картину: Истомин с секретаршей Кравцова под дурацкой пальмой. Взгляд просительный и вместе с тем исподтишка нахальный. А сделать-то надо самый минимум: исключить кудряшки, обрамляющие личико, перекрасить их в цвет жигулевского пива, заколоть шпильками на макушке, а взамен делового костюма, своими скучными линиями притупляющего воображение, натянуть колготки-сеточку. И ничего более. И тогда он опять на нее клюнет. А вдруг ошибка? Как-никак лет одиннадцать минуло… День шел на редкость бестолково. Сначала «практикант» Заруцкий на летучке излагал нотации о недобитых гадах, потом Скворечник требовал повысить бдительность и не забывать, что главный наш враг сидит в нас самих, а не где-то в криминальной подворотне. Хотя и в подворотне, конечно, сидит, – опомнился он после пристального взгляда Заруцкого. А стало быть, надо работать в комплексе. Чего это такое, никто не понял, а он не объяснил. После проповеди срочно бросили народ на разборку в «Пьяном» квартале, на Зыряновской. Ничего серьезного, обошлось без трупов. Потом получали пайковые. К обеду появилась возможность заняться прямыми обязанностями. Он позвонил в отдел регистрации «Муромца». – Ирочка, – сказал он. – Бросьте свои фиалки, вилка не для этого. Мне нужен домашний адрес секретарши Кравцова. – Марии Андреевны Проценко? – уточнила Ирочка. – Вот-вот, – обрадовался он. – Именно так. Проценко. И никак иначе. Порывшись не то в голове, не то в базе данных, Ирочка продиктовала адрес. Который совсем не изменился. – Вы чудо, – просиял Губский. – А можно вас попросить никому, а особенно самой Марии Андреевне, не рассказывать о том, что я ею интересовался? – Можно, – подумав, согласилась Ирочка. – Попросите. Губский засмеялся: – Я прошу вас никому не рассказывать… ну и так далее. – Хорошо, – кротко согласилась девушка. – И последнее, Ирочка. Как у Марии Андреевны обстоят дела с матримониальными… мм… делами, не знаете? – Что? – сказала Ирочка. Ох уж это среднее образование… – Я говорю, она замужем? Голос работницы похолодел. – Нет. – А вы? – А какое вам дело? – Голос на градус потеплел… Завершала свои праведные труды Мария Андреевна в 18.00. Он дал ей фору – два часа. На дорогу, на отдых, на бабские штучки. Потом приехал и позвонил в дверь. Стоял напротив глазка суровый, как само воздаяние. За дверью тяжело вздохнули. – А ты как думала? – хмыкнул он. |