Книга Бастион. Ответный удар, страница 49 – Сергей Зверев

– Ну ладно, пока, – нашлась я.

– Эй, постой, – спохватился Владек. – А ты вообще где?

Я ответила уклончиво:

– На озере Титикака.

Хотя больше, конечно, «кака», чем «тити».

– Приезжай ко мне, – попросил он. Ну все, началась сказка про бычка.

– Не могу. Паром не ходит.

– М-м…

Владек Славич был то робок, то игрив. Года два назад он продекламировал – жуткое дело! – что влюблен в меня как первоклашка (необычная аллегория, да?), что, глядя на меня, ему надоело быть умным, а хочется окунуться в омут головой. И не могла бы я слегка поддакнуть его «чуйствам»? Я не могла. Я не люблю людей, которые то робки, то игривы. А он таскал цветы, каштаны, приглашал меня в дорогие рестораны, обещал умчать на край света, а там и осчастливить. Либо просто звал покорешиться. «Давай на первом этапе станем просто друзьями», – предлагал он, склоняясь в реверансах. «Давай, – соглашалась я. – И на втором этапе станем, и на третьем, и на двадцать третьем… Ты не в моем вкусе, Владек. Я сама дура набитая, зачем мне под боком еще один дурак вроде меня?..» Он уходил, разобиженный, разочарованный, исчезал на пару недель, а потом на моем рабочем столе опять вырастали цветы, конфеты, жевательные резинки…

Одним словом, по старой вредной привычке я бросила трубку.

А потом стала напряженно думать: как лучше уйти из реальности, получив по возможности толику удовольствия. Часам к трем дня взвинтилась до предела. Не видать изгойке ЧУДА. Так и проживет она свой век – непонятно с кем, зачем. Со сломанной судьбой и запущенной психикой.

Так свободу же узницам закрытых дач!

– Владек, – сказала я в трубку. – Я сижу в Ческе-Будейовице. Улица Яна Жижки, 135. Это на южной окраине. Будешь мимо, заходи.

– Я приеду, – твердо пообещал Владек.

Потом я позвонила в Прагу по контактному номеру.

– Вас слушает рекламно-маркетинговая фирма «Влтава», – пропел писклявый женский голосок. Товарищество с безграничной ответственностью…

– Это пани Шмидт из Ческе-Будеевице, – рявкнула я. – Сейчас ко мне приедет один добрый друг, и я требую, чтобы охрана его пропустила. В противном случае вас ожидает миллион неприятностей!

Всех порубаю…

Представляю, как там завертелись шарики у подпольных дел мастеров. Не прошло и десяти минут, как в трубке образовался встревоженный глас Андрея Васильевича.

– Он уже едет, – как бы в качестве пролога заметила я.

– Надеюсь, вы не спятили?

– А как вы думаете, Андрей Васильевич, долго способна женщина просидеть в заточении и не спятить?

– Мы спасаем вашу жизнь.

– Вы гробите мою психику.

– Мне не нравится ваш тон.

– А я немного расстроена. Да перестаньте вы, Андрей Васильевич, это нормальный человек, не шпион. Мы два года работали в одной редакции – правда, на разных этажах, но зато в одном крыле, и я о нем знаю все. Он немного трусоват, немного зазнайка, красив как Дионис – нет, как два Диониса, потому что изрядно полноват, – и не имеет никаких связей с преступным миром.

– Продиктуйте его данные. Мы проверим.

– Проверьте. Но поспешите! Через час он будет здесь, а я не позволю, чтобы мои гости топтались у калитки!.. – К завершению беседы я вполне в духе характера скатилась в истерику.

…Владек опоздал. Пробки на дорогах, объяснил он. Я наблюдала со второго этажа, как он подкатил на голубой «Татре» и выбрался из нее с кустом багровых роз. Поднял руки – в одной розы, в другой – бутылка моей любимой «Лакримы Кристи» (слезы Христовой), расставил ноги, а каланча Иржи с каланчой Новаком его беспардонно общупали.

Владек не менялся. Сочетая в себе аж три фактора риска – любовь к курению, алкоголю и лишнему весу, он совсем не понимал, что в один прекрасный день рискует окочуриться от высокого давления. Его такое будущее не тревожило. Любовь к себе, дражайшему, в понятиях Владека никогда не подразумевала любви к своему здоровью. Возможно, это было единственное, что мне в нем импонировало.

Я встретила его наверху – в майке и шортах. Поверх еще был надет и туго завязан махровый халат, но я сделала вид, будто он прозрачный. Даже подставила щеку, в которую Владек впился, как голодный нищий в осетровый балык. Я кисло улыбнулась. Хорошо, руки его были заняты.

– Поосторожнее, голубчик, – пролепетала я. – Не забывайся. Внизу гестапо, и стоит мне ему свистнуть…

– Дианка, ты почему здесь? – забубнил Владек, вталкивая букет в инкрустированную вазу посреди стола, а «Лакриму Кристи» – в холодильник. – Что значит эта охрана? Где твой ребенок? Что случилось? Почему о тебе все наши папарацци говорят либо хорошо, либо ничего?

– А ты почему такой бледненький? – пошла я вопросом на вопрос. – И ехал до меня так долго… Слушай, ты не через Стамбул ехал?

– Пробки на дорогах, – моргнув глазом, соврал он (уж я-то знаю, где этот мазурик врет, а где пытается говорить правду: моргает по-особенному). – А бледненький… Не знаю, Дианка, устал я… Недужится мне что-то…

А он и вправду был бледен. Нет, по всем приметам, Владек был рад меня видеть – у него аж ручонки тряслись, ко мне простираясь. Но вместе с тем и не рад. Как-то невзначай он кусал свои добродушные губы, а по-аристократически оформленному челу скользили тени.

– Ладно, устатый мой, болезный мой, – сжалилась я, открывая дверь в спальню. – Пойдем лечиться. Доставай свою микстурку из холодильника.

Владек облизнулся и уставился в проем таким алчущим взором, словно за ним находилось не пустое ложе без балдахина, а все красавицы Востока.

– Но не сразу, – добавила я, мысленно осеняя себя знамением. – Сперва ты мне будешь лясы точить. Пока в зубах не навязнет. А там – поглядим.

Позволим себе неприличие.

Некий дестабилизирующий фактор в дальнейших событиях несомненно присутствовал. То ли излишняя нервозность партнера, то ли соседство здоровенных телохранителей. То ли первое вытекало из второго и не давало расслабиться. Я не задумывалась. Но в целом с возложенной на него задачей Владек справился. На «четверочку». Удовлетворил мои духовные потребности.

– А теперь проваливай, – распорядилась я. Опустила забрало и вползла в махровый халат c бабочками. К удивлению, он не стал оспаривать мои приоритеты. Облачился в свою двубортную тройку купеческого типа и, сгибаясь под тяжестью трех оргазмов, заковылял к лестнице. Я, как порядочная гейша, проводила его до лифта (в смысле, до люка).

На прощание он опять стал меня тискать.

– Слушай, малыш, а тебе лакей на запятках не нужен?

Я холодно улыбнулась:

– Дулю тебе, а не запятки. И не меси меня, я не тесто.

Много вас таких по шарику бегает…