Онлайн книга «Курица в полете»
|
Скатертью дорожка. И она положила трубку на место. Он уж не позвонит. Телефон тут же зазвонил. Она сняла трубку: — Алло! — Элла Борисовна, — узнала она голос соседа со второго этажа, — простите великодушно, у вас не найдется клей «Супермомент»? — Кажется, где-то был, я сейчас посмотрю. Ага, есть, и еще не совсем высох. Заходите! — Благодарю вас, а то у меня тут… Так я зайду минут через десять? — Пожалуйста. Сейчас будет приводить себя в божеский вид, — усмехнулась Элла. Весьма галантный дядька. Всегда при галстуке является. Надо и мне что-то надеть. Она была в легком, совсем коротком халатике, который безбожно сел после стирки, но выбрасывать было жалко, уж больно он уютный. И она накинула домашнее платье, привезенное Машкой из Израиля, — длинный синий балахон из трикотажа с нарисованными на груди белыми ромашками. Этот туалет не брало ничто — ни время, ни бесчисленные стирки. Ромашки были как новые! К тому же он не мялся и гладить его не было нужды. Исключительно удобно! Вскоре раздался звонок в дверь. Элла побежала открывать. На пороге стоял… Воронцов. — Вы? — ахнула Элла. — Я! Вот… — Он протягивал ей букет крошечных белых хризантем с темно-розовой серединкой. Они очень понравились Элле. Но самое странное было то, что она не взволновалась, а, наоборот, как-то вдруг успокоилась. И обрадовалась, конечно. — Вы позволите войти? — спросил он после довольно долгой паузы, во время которой они смотрели друг другу в глаза, и от этого стремительно рушились все разделявшие их барьеры. — Ах да, конечно, — пролепетала Элла, впуская его в квартиру. — Пожалуйста, проходите. Как вы меня нашли? На визитке нет адреса… — По мобильнику. Я послал эсэмэску Махотину. Срочно сообщи адрес Эллы. Он и сообщил… В этот момент в дверь опять позвонили. — Кто это? — Сосед. Элла распахнула дверь, уже держа в руке тюбик клея. — Элла Борисовна, рад приветствовать… — начал сосед, очевидно предполагая, что его пригласят войти, может быть, напоят чаем с чем-то вкусным, поговорят по душам… Но он мгновенно оценил обстановку, покорно и понуро взял клей и, пробормотав слова благодарности, ушел. Элла закрыла за ним дверь и повернулась к гостю. Он стоял совсем близко к ней, и она почти уткнулась носом ему в грудь. Он был значительно выше нее. — Элла, я сам ничего не понимаю, это какое-то наваждение… Почему меня так к вам тянет… Практически с первого взгляда… Практически… Да… Я понимаю, что все это дико… Отчасти даже неприлично… То есть вам может так показаться… — Ну и пусть, — сказала Элла. — Что? — Пусть неприлично… Мне плевать… В ответ он так сжал ее в объятиях, что она едва не задохнулась. Он поцеловал ее, она закрыла глаза и сразу увидела золотых пчел, как на воображаемом покрывале Ивана Аркадьича. После Витьки она их ни разу не видела. Они были такие красивые и что-то жужжали, жужжали… Полночи напролет. Она проснулась первой, глянула на часы и в ужасе вскочила. Чемодан не собран, цветы не политы, такси не заказано. А может, лучше остаться, никуда не ехать? Как можно сейчас пережить разлуку? Никогда и ни с кем ей не было так хорошо, она забыла о том, что отнюдь не сильфида, она видела и чувствовала кожей и всеми фибрами души, что нравится ему такая, как есть, а уж как он ей нравился… К черту, не поеду, вот сейчас позвоню Машке и откажусь… Нет, так нельзя. Машка старая подруга, верная, преданная, нельзя испортить ей отдых из-за первого попавшегося мужика, даже такого… Да и вообще, так поступила бы курица. Я должна наступить на горло своей куриной песне и улететь! А он пусть ждет и терзается. Кстати, еще не факт, что он будет терзаться. Я-то точно буду, а он… Кто его знает… Но безусловно лучше думать, что он терзаться не станет. Полезнее для всех, и для меня, и для Машки. Надо на эту неделю забыть о нем, совсем забыть, так куда легче перенести мысль, что он забудет обо мне… Тьфу ты, черт, совсем запутаться можно! Она молниеносно собрала. чемодан и уже хотела вызвать такси, потом подумала: может, он отвезет ее в аэропорт? Как приятно было бы… Но нет, это куриные надежды. И она вызвала такси на девять часов. Потом приняла душ, привела себя в порядок, оделась, проверила документы и лишь после этого заглянула в спальню. Он лежал, закинув руки за голову, и смотрел на нее. В его взгляде ей почудилось что-то такое, отчего ей захотелось все послать к черту и кинуться к нему. Но она себе этого не позволила. Что ж я, курица перед петухом? — Митя, пора вставать! — Ничего подобного, иди ко мне! — проворковал он, протягивая к ней руки. — Нет, я через час улетаю! — Улетаешь? Куда? — поразился он и сел в кровати. — В Тунис. — В Тунис? Зачем? — Отдыхать! — Что ж ты молчала? — Почему? Я говорила, что улетаю… — Правда? Я как-то пропустил мимо ушей. И когда ты едешь? — Я заказала такси на девять. — Такси? — Ну да. — Отмени заказ, я сам тебя отвезу! В Шереметьево? — Нет, в Домодедово. — Неважно, я тебя отвезу! — Не стоит, машина заказана, зачем тебе тратить столько времени впустую? — Почему — впустую? Побыть лишний час с любимой женщиной… — Ох, не надо этого… — Чего? — не понял он и, нисколько не стесняясь, встал и начал одеваться. Но вдруг замер, засунув одну ногу в джинсы. — Постой, а с кем ты едешь в Тунис? — С подругой. Она ждала этого вопроса уже давно. — Тогда тем более я тебя провожу. Хочу посмотреть на подругу. Элле вдруг стало скучно. Все было так прекрасно, так небанально, а этот утренний разговор был так похож на разговоры с Мишей… Неужели утро действительно настолько мудренее вечера? И этот человек ничем не лучше других, таких же банальных и скучных? — Нет, — твердо сказала она. — Я не хочу, чтобы ты меня отвозил. — Не понимаю, — пожал он плечами. — И не надо. Иди лучше завтракать. На завтрак она приготовила горячие бутерброды из всего, что оставалось в доме, — немножко докторской колбасы, немножко сыра, помидор, капелька майонеза, веточка базилика. — Потрясающе! — воскликнул он: — И когда ты успела? |