Книга Черное золото, страница 29 – Сергей Зверев

* * *

Сквозь галдящую, пьющую и поющую толпу гостей, присутствовавших на банкете, неловко протискивался тот самый рядовой, который вез морских офицеров вдоль берега Волги в микроавтобусе. На пути рядового вырос контр-адмирал Ставрогин. Солдат остановился. Лицо приобрело смущенное выражение. Солдат по-уставному вскинул руку:

– Товарищ контр-адмирал, разрешите обратиться.

– Ну-ну. Говори. – Ставрогин икнул, попытался сосредоточиться. Его мутные глаза тупо разглядывали рядового. Пытаясь выглядеть трезвым, адмирал хмурил брови. Не очень-то получалось.

– Прошу два часа свободного времени, – попросил водитель. – Ко мне родители приехали.

– Как? Родители?! Деревенские родители к нашему рядовому?! – Настроение Ставрогина резко поползло вверх, словно что-то произошло, да и голос изменился. – Ах ты, мой солдатик, ах, Волошин… Зови их сюда, cлышишь? Зови сейчас же! – Адмирал орал во всю мощь легких и даже бил ладонью по столу, потом вскочил, словно намеревался куда-то бежать. – Рядовой Волошин, приказываю вам привести родителей за стол!

– Отец за рулем, – пролепетал солдат. – Я звонил им по мобильнику, сказал, что я здесь… Товарищ адмирал, у нас дом в десяти километрах, я ж сам местный…

– Твои родители на машине?

– Да, у них старенький «Москвич»… – Волошин растерянно смотрел на адмирала.

– Сейчас, сейчас, – произнес адмирал, явно заинтересовавшись новой возможностью развлечься. – Плевать, что за рулем… Мы их здесь ночевать оставим… А? – внезапно обернулся он к ничего не понимавшему иранцу, стал ему подмигивать и хлопать по плечу. – А? Какие дела? Видел? Заграничная твоя душа! Запоминай, как могут веселиться русские люди!

На лицах некоторых присутствующих стали появляться иронические ухмылки. Но Ставрогин ничего этого не замечал. Он развернул к себе иранца.

– Ну что, видел ты когда-нибудь такое, а? Вот она – Россия. Я, контр-адмирал, сажаю с собой за стол родителей солдата, рядового. Как равных себе, понял? А что, у вас такое может быть, скажи ты мне? Молчишь… Так я тебе скажу! Я, контр-адмирал Ставрогин, скажу – не может у вас такого быть, не может! Это – Россия, а не Иран и не Америка хренова. Это там солдат – никто, а у нас он равный мне. Мы – русские!

Охранники получили по мобильному телефону приказ Ставрогина – пропустить на территорию турбазы «Москвич-412». Ворота турбазы были распахнуты, обшарпанный автомобиль проехал в них. Машина двигалась на малой скорости, словно водитель боялся. Наконец «Москвич» затормозил рядом с огромным черным джипом, матово поблескивавшим в лучах вечернего солнца.

Адмирал, широкая душа, тут же лично отправился к автомобилю и привел родителей шофера к общему столу. Кто-то поднес две табуретки. Родители оказались колоритными – папаша в клетчатой линялой рубашке с короткими рукавами, открывавшими татуированные руки. Железные зубы, которых у него было преимущественное большинство, делали его похожим на какого-то персонажа из страшной сказки. Молчаливая старушка-мать со слезящимися глазами, втянув голову в плечи, забито озиралась по сторонам. Шарахаясь от веселья, царившего вокруг, новые гости испуганно присели на краешки табуретов.

– Как вам здесь? Как? – приставал пьяный контр-адмирал.

Мужчина скривился в сторону и ничего не ответил.

– Господи, спасибо, – наконец произнесла женщина, с трудом выдавив из себя пару слов.

Многие из гуляющих приблизились к новым гостям, глядя на них как на каких-то доисторических животных. Некоторые не скрывали своих усмешек. Какая-то из красоток зашлась от смеха, глядя на эту «сладкую парочку».

Адмирал продолжил геополитический диспут, апеллируя к татуированному мужчине как к представителю народа:

– Вот нам, русским людям, роднее Восток, чем Запад. Я прав? – произнес адмирал.

– М-да, – отозвался мужчина. Было видно, что он с натугой соображает.

– Этим безмозглым америкашкам и европейцам никак не втолкуешь, что без определенной суммы, которую нужно получать за устройство сделки, так называемого откатинга, ничего не делается. Я прав?

– М-да. Наливай, – прохрипел папашка и неожиданно вперил в адмирала злой взгляд.

Адмирал, трясясь, разразился мелким смехом, наклонил бутылку над стаканом, который поставили перед отцом рядового.

– Пей, представитель народа. Вот ты все понимаешь. И ваши с полуслова понимают! – заорал он на иранца. – Молодцы вы! Только водку пить научить вас надо, а то как дикарями были, так дикарями и остались.

«Папаша», оскалившись, обвел своими маленькими глазками сидевших рядом и одним залпом опрокинул в свою глотку граненый стакан водки. Адмирал восторженно заревел:

– Вот это я понимаю! Вот, смотрите, типичный представитель русского нашего народа. Работать – так до седьмого пота, гулять – так до чертиков. Ведь сразу же видно настоящего рабочего человека, который всю жизнь вкалывал. Правильно, батя, я говорю? – обратился он к железнозубому отцу солдата Волошина.

– Угу, – прохрипел тот, ложкой уничтожая икру в миске. На руке, державшей ложку, синела надпись: «Север – 1975–1983». Над надписью всходило солнце, а вокруг кружились галочки, изображавшие птиц. – Восемь лет лес валил.

Ставрогин хлопнул железнозубого по плечу:

– Молодец, настоящий мужик! Такие вот у нас всю историю и делали. Государство российское всегда на таких вот людях и держалось. И Москву от поляков да литовцев они освобождали, и турок с французами по зубам били – все они. Вот этой самой рукой, – поднял он татуированную кисть Волошина-отца.

Волошина-мать со страхом наблюдала за происходящим. Перед ней стояло большое блюдо, доверху заваленное разной снедью, но она даже и не притронулась к еде, впечатленная тем, что происходило вокруг.

Адмирал продолжал:

– А вот посмотрите на нее, на эту мать-героиню. Сколько у тебя детей, мать, скажи нам. Сколько детей нарожала?

– Одного, – пискнула женщина, теребя замусоленный воротничок ситцевого платья.

– Как ты говоришь, одного? – на мгновение смутился адмирал. Но, быстро оправившись, продолжил: – Да, вот посмотрите на нее. И я не ошибся: мать-героиня. Родила одного, зато какого героя. Защитник Родины! – Теперь он с силой хлопнул по плечу щуплого солдата. – Да ей памятник за это нужно поставить. И поставим, придет время! Дай-ка, мать, я тебя поцелую. От всего нашего Военно-морского флота!

Ставрогин, качаясь, потянулся к женщине, перепуганно озиравшейся вокруг. На бесстрастном лице иранца, наблюдавшего за этой сценой, нельзя было прочесть ничего.

Сергей не мог больше терпеть, поднялся, направился к косогору, откуда открывался вид на рукав Волги.

Сзади неслось:

– Внимание, господа! А сейчас предлагаю выпить за нашего дорогого гостя! Благодаря ему достигнуто соглашение о захоронении отходов уничтоженного химического оружия в Иране! Это соглашение, открою небольшую тайну, заключено только что и уже утрясено с Москвой.