Онлайн книга «Зюзюка, или Как важно быть рыжей»
|
– А ты Аннушке помогла? А как же иначе? Я ей показала, что с ней будет, ежели она предложение одного графа примет, она ему и отказала. Так он и вправду заговорщиком был, через год его казнили… А семью его сослали… То же и при красных: я хозяйку спасла, ей тогда двадцать годков было и в нее один важный товарищ из Совнаркома влюбился, предложение сделал. Он ей нравился очень, хоть и старше был намного. Ну я ей тоже все показала… Она, правда, и сама умная была, все говорила: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». А уж после нашего разговора она вовсе в провинцию уехала, подальше от Москвы. Тем спаслась. А товарища того вскорости расстреляли. И мать, и сестру посадили как ЧСВН, знаешь, что это такое? – Член семьи врага народа? – Именно, именно, Дарьюшка! А вот когда она прадеда твоего встретила и полюбила, я ей сразу сказала – выходи, не задумывайся, она вышла и прожила с ним много-много лет, бабку твою вырастила, и, кстати, когда у нее любовь случилась на стороне, я ей тоже сказала, любить люби, но семью не ломай! Она послушалась и права оказалась… А ты вон все меня взаперти держала, да если б ты обо мне вовремя вспомнила, то и замуж за своего Ваську-поганца не вышла бы, да и за Ваньку тоже. Я б тебе, дурехе, объяснила, где твое счастье-то. – И где же? – Рядом было, да сплыло, теперь уж поздно. – Ты о ком? – Дело прошлое, чего о нем говорить. – Зюзюка, ты мне не снишься? – Еще чего! Я вообще-то с тобой разговаривать не хотела, но когда ты меня в теплой водичке искупала, да на мягоньком полотенчике сушить уложила, а потом горошком украсила… Пожалела я тебя, боюсь, без меня опять глупостей наделаешь. Открой-ка пудреницу… Я быстро открыла пудреницу и увидела там… собаку. – Господи, да что это значит, собака какая-то… – Видать, помешает тебе собака с этим соседом-то. – Как может собака помешать? – Чего не знаю, того не знаю… А вот увидишь. Теперь закрой пудреницу и снова открой, поглядим, что там у нас со вторым кавалером. В зеркале не было просто ничего. – Значит, ничего не будет… – огорчилась я. – Не знаю, но, скорее всего, он тебе просто совсем не подходит, ты дворянского рода, а он… из другого сословия. Смерд. – То есть его кандидатура даже не рассматривается? – засмеялась я. – Выходит, так. – А если я его люблю? – Когда успела-то? Ты ж после него на соседа засматривалась, так что… Подожди, он к тебе завтра в гости собирался? – Послезавтра. – До послезавтра времени еще много, может, и еще кто появится. – Зюзюка, милая, так не бывает. – Все бывает! Запомни раз и навсегда – бывает все, а особенно хорошее, и никогда ничего не поздно. Вот бабке твоей уж за пятьдесят было… – И что? – безмерно удивилась я. – Роман у ней случился, уж после деда твоего. Ей за пятьдесят, ему и вовсе на десять лет больше. Влюбились они, жуть просто… Ты уж тогда была не такая маленькая, ничего не замечала? – Нет! Ну да, где уж вам, молодым, сообразить, что бабка твоя не старушка была, а немолодая дама, красивая, с манерами. Я помню ей сказала: ничего у тебя не выйдет! А она смеется: Зюзюшенька, я уж в том возрасте, когда мне от любви ничего, кроме самой любви, не нужно, мне просто от ее присутствия в моей жизни хорошо… – И что же? – Да ничего особенного, только он женатый был, жену боялся, в делах своих как-то запутался и бабку твою во всем обвинил… мол, отвлекала его от дел и всякое такое… Сам бы не сообразил, жена подсказала. – Он дурак, что ли, был? – Дурак, ясное дело. – И чем все кончилось? – Да ничем. Она плакала тогда, убивалась. Я ей говорю: я ж тебя предупреждала… Она мне знаешь что ответила: «Я рада, что не послушалась тебя, старая ворчунья. У меня пять лет счастливых было в том возрасте, когда у других даже воспоминания о любви потускнели совсем». И все повторяла: «Не говори с тоской «их нет», но с благодарностию «были». – Да, бабушка часто это говорила… – Чего задумалась? А, я вижу, хочешь спросить, будешь ли ты счастлива? – Вообще-то я совсем о другом спросить хотела, но раз ты сама завела этот разговор… – Будешь обязательно, только я еще не знаю когда. Ты пойми, я ж не гадалка, я про будущее вообще не знаю. Ты вот мне кавалера предъяви, тогда я могу тебе сказать, годится он или… – Или он смерд? – Вот-вот… – Да, Зюзюка, сегодня, наверное, самый удивительный день в моей жизни… – Ты правильно все сделала, волосы перекрасила под бабку твою… Мне приятно… Я знаю, что ты хотела спросить – были ли у меня любимцы… Были. И твоя бабка самая любимая была. А вот ее бабку я не любила. Заносчивая, меня никогда не приласкает, пользовалась мной, как… Помнишь сказку про зеркальце? – «Свет мой, зеркальце, скажи»? – Кажись, Пушкин написал? Это до него слухи про мое зеркальце дошли. – Зюзюка, у тебя мания величия, а еще ты врушка! Пудреницу бабушке ее поклонник подарил в уже вполне советские времена. – Не знаешь ты ничего! Раньше зеркальце у меня было другое, без всякой там пудры, старинной веденецкой работы… Да разбилось оно в революцию… А меня прабабка твоя сохранила и дочке своей передала. – А ты без зеркальца не могла? – Могла, но только на словах, без картинки, не так впечатляло, ну вроде как нынче все больше телевизор смотрят, а радио мало слушают, с картинкой-то оно убедительнее… А когда бабке кавалер-то пудреницу подарил, оказалось, она тоже веденецкой работы… – Теперь это называется венецианской работы… – Ах да, я запамятовала, бабка твоя говорила, старость не радость… Да, вот еще, ты это… помалкивай про меня, подружкам своим не вздумай болтать. А то я не смогу тебе никогда больше помочь. Обо мне все знает только моя хозяйка, и никто больше. Вон, бабка твоя уж как тебя любила, все равно лишнего словца не проронила. Постой, а ведь, похоже, конец мне приходит… – Какой конец, почему? Так ты ж бездетная, некому тебе меня передать. Ты помрешь, и я с тобой… Ой не дело это, надо срочно тебе дитятком обзавестись, и непременно дочкой, мужчины-то нам не годятся, а внучку ты уж и не дождешься, наверное, возраст вон… Ну если только совсем скоро понесешь… Ой, что это я, вы ж теперь так не говорите, залетишь, вот… Я, конечно, не очень понимаю, почему это называется «залететь», вот «понесла» – нормально, а залетела… Странно как-то… |