Онлайн книга «Живой щит [= Гарпун для Акулы]»
|
– Не имею понятия, – устало проговорил Новиков. Это был его четвертый допрос. Следователь копал глубоко. Нюх у сыщика был отменный, но доказательств вины старшего лейтенанта слуга военной Фемиды найти не мог. – Странно, Виктор Борисович. Весьма странно, – говорил судейский чин. Он любил выражаться витиевато и слегка старорежимно. – Вы, батенька, находились в эпицентре событий! И ничего конкретного сообщить не можете?! Я вас правильно понял? – Все, что мне известно, я изложил в рапорте… – А меня не устраивает ваша версия, – давил следователь. – Она мне кажется надуманной и, простите, фальшивой! – Ваша работа – подозревать всех, – улыбнулся старлей. Самообладание давалось ему большой ценой. Каждую ночь снился балагур и выпивоха Миша Суров, захлебывающийся кровью. Новиков чувствовал себя измотанным до предела, но признаваться и брать вину на себя не собирался. – Скажите, Виктор Борисович, в частях специального назначения существует обет молчания? Почему вы противодействуете осуществлению правосудия? – Товарищ следователь! – простонал старлей, как учитель, вынужденный по десять раз на дню объяснять тупым недорослям одно и то же. – Было два часа ночи. Перед этим напряженный день… – Пили много? – Миша – много… – признался Новиков, рассудив, что мертвому это не повредит. – А вы? – Я стараюсь не употреблять! Поддерживаю форму. – Что заставило Сурова пить? Пристрастие к алкоголю или были другие причины? – Следователь по-паучьи плел свои сети, надеясь подловить офицера на какой-нибудь мелочи. – В душу Сурову не лез. Однако если вам так важно знать… – Новиков остановился. – Важно, старший лейтенант! – поблескивая стеклами очков, произнес следователь. – Мне сложно объяснить… – А вы попробуйте! – В Африке ему приходилось питаться с одного стола вместе с туземцами. Понимаете? Разную экзотику есть. Змеи, членистоногие, крысы – выбор большой, но специфический… Следователь достал гребешок, прозываемый в народе «вшегонялкой», и стал приводить в порядок слипшуюся от пота жидкую растительность вокруг почтенной розовой лысины. – Покойный полагал, что в его кишечнике живут паразиты и уничтожить их может только алкоголь… – Виктор говорил серьезно, как врач на консилиуме. – Высокоградусный алкоголь! Слуга закона внимательно выслушал, щелкнул кнопкой диктофона, отматывая кассету, и с усмешкой произнес: – Хохмите, старший лейтенант… – Ну что вы! – Лично для меня все ясно как божий день! – Следователь закурил нестерпимо вонючую «Приму». – Фредерика Морланда угробили вы… «А зарплата-то у него явно не генеральская, раз курит всякую дрянь. Но товарищ въедливый, дотошный. Измором меня взять решил. Доконать… – думал Новиков под мощной дымовой завесой. Мокрогубый рот следователя стал похож на вулкан накануне извержения. – Добьется признания – на повышение пойдет. Как же, раскрыл злодейское убийство иностранного товарища, борца с империализмом. Ничего, мужик, я тебе не скажу и не надейся. Что случилось, то случилось». – Причины налицо. Михаил Суров был вашим сослуживцем и товарищем. Вы действовали в состоянии аффекта, не контролировали собственных поступков и эмоций. Опытный законник сменил тон на ласково-отеческий. Глаза следователя подернулись влажной пеленой и словно гипнотизировали Новикова. – Я соберу надлежащие доказательства. Проведем повторную экспертизу… «Конечно! Сухогруз в океане нагонишь и трепанацию черепа покойному сделаешь», – мысленно посмеялся над неуклюжестью шантажа старлей. – Мотив преступления понятен, – глубокомысленно рассуждал хозяин кабинета. – Непонятно другое. Почему молчат все остальные? Предположим, своих вы запугали! – Да что вы такое несете! – взорвался Виктор. Уж если кого и хотелось убить, так вот этого плешивца в клубах зловонного дыма. – Я офицер, а не блатной пахан. Представителю военной прокуратуры должно быть знакомо, хотя бы приблизительно, понятие чести офицера. Считаете меня виноватым – ищите свидетелей, собирайте доказательства. Я ни в чем признаваться не собираюсь! – Браво, молодой человек! – прихлопнул пухлыми ладошками следователь. – Отличный монолог. Очень эмоциональный и проникновенный. В самый раз для провинциальных театров. Но не для меня! – проорал собеседник, и Новикову показалось, что задребезжали оконные стекла. – Лейтенант, я кайфа от этого дела не ловлю. – Следователь придвинулся к Виктору и теперь тяжело дышал ему прямо в лицо. – Умер солдат от черепно-мозговой травмы. Ну и хрен с ним. Но… то чернокожий солдат, присланный учиться в центре подготовки специальных частей. Несостоявшегося спецназовца притаскивают в санчасть с треснутой макушкой, словно все его родное племя кололо на ней кокосовые орехи… Следователь почти уперся носом в лоб Новикову. Виктор мог видеть черную каемку грязи на его воротничке. – Я буду землю носом рыть, а найду доказательства, найду, кого посадить! Но если сверху дадут отбой, решат не раздувать скандал, я спокойно спущу все бумаги в сортир. Ты понял, сынок?.. Дебильно-панибратское обращение «сынок» – фирменное слово-клеймо Советской Армии – прозвучало довольно зловеще. Вечером к старлею наведался Пирогов. Начальник центра заметно осунулся, под глазами набрякли мешки. – Печенка увеличилась! – пожаловался он после приветствия. – Встал утром, ладонь приложил, а она как камень! После небольшой паузы подполковник сказал: – Виски кончилось. Есть чем Мишу помянуть? – Остался его «Козацкий напий». – Гадость изрядная, но на безрыбье сойдет, – обреченно махнул рукой Пирогов. Офицеры выпили, закусив ломтями свежего арбуза и парочкой зеленобоких огурцов. – Давит следователь? – спросил гость. – Еще как, – хмуро ответил Виктор. – Отчитаться в Москве спешит, стервоза… – Работа у него такая… – Песья. Вот что, Новиков… – Пирогов оборвал себя на полуслове, протянул руку к стакану. Было заметно, как рука подполковника дрожит особой, мелкой дрожью, присущей людям с изношенной нервной системой. – Давай еще выпьем! – предложил Пирогов. – Меня, наверное, на покой отправят. Сидеть дежурным в райвоенкомате до пенсии. А тебя, Витя, сдадут. Стрелочник нужен, на которого всех собак повесят. Нагнув голову, Новиков потер виски. – Кому нужен? Не вам же, товарищ подполковник! Его собеседник натужно закашлялся, выигрывая паузу, чтобы подобрать нужные слова. Пирогов долго по-стариковски кхекал, небрежно сплевывая на пол и затирая плевки подошвой сапога. Прочистив бронхи, он смочил глотку отдающим сивухой алкоголем. |