Книга Крапленая обойма, страница 34 – Сергей Зверев

В лице у психоаналитика ничего не изменилось. Он словно бы нацепил на него маску, которую поклялся ни за что не снимать.

– Бабушкин Сергей, – добавил Смолячков, не услышав от психоаналитика ответа, и когда Лаврентьев опять промолчал, решил выложить дополнительную информацию: – Если не хотите отвечать – не надо. Я сам вам скажу. Сергей Бабушкин одно время работал у вас личным шофером. Так?

Маску пришлось сбрасывать:

– Допустим. И что же? При чем здесь мой личный шофер, который уже долгое время у меня не работает?

Очень долгое, хотелось добавить Лаврентьеву. Он нанимал его в первые месяцы, когда только начинал организовывать частный кабинет. Врач тогда просто не справлялся. Нужно было много ездить; кроме того, помимо работы, на его плечи навалилась гора проблем. Нужно было обустраивать кабинет, закупать кое-какое оборудование, подремонтировать помещение... Одному ему было просто не успеть со всем управиться. Вот он и нанял человека, который выполнял различные поручения. Бабушкин проработал у него около года. Когда кабинет начал функционировать, водитель просто стал не нужен психоаналитику. Машину Лаврентьев и сам хорошо водил, а клиенты к нему приезжали своим ходом.

– Ваша жена знала Бабушкина?

А ты все же пронырливая лиса! Психоаналитик решил промолчать. Пусть этот человек выложит все свои козыри, а там станет ясно, как вести себя дальше.

– Помните, я вам говорил, что вторая машина – та, с которой столкнулась ваша жена, – взорвалась?

– Да, помню.

– Машина, можно сказать, полностью сгорела. Как и водитель. Идентификации он не подлежал.

– Но по номерам машины ведь можно узнать, кто ее хозяин.

– Согласен. Мы узнали. Она числилась в угоне.

– Вот как! – невольно вырвалось у Лаврентьева. – И что это означает?

– То, что обгоревшие останки человека в машине принадлежали угонщику. На первый взгляд следует именно это заключение.

– На первый? А разве было не так?

– Я уже говорил вам, идентифицировать обгоревшие останки не удалось. Даже отпечатки пальцев невозможно было снять. Потому личность, так сказать, угонщика остается невыясненной...

– Значит, никаких претензий к моей жене со стороны второго участника автокатастрофы быть не может, правильно?

– Совершенно. Но не в этом дело.

– А в чем же?

– А в том, что мне все же удалось установить личность сгоревшего в машине человека.

Психоаналитик фыркнул. Надо же, какое рвение.

– Знаете, многие люди носят на руке металлические пластинки, – капитан даже вытянул руку и показал на свое запястье, как бы демонстрируя, где их носят. – С инициалами. Так вот, у обгоревшего трупа имелась такая пластинка. Но прочесть на ней что-либо было весьма затруднительно, она оказалась повреждена взрывом.

– Но вы, конечно, прочли? – усмехнулся психоаналитик.

– Нет, не я. Я просто отдал ее на экспертизу. А экспертиза, знаете, у нас сейчас может и месяцами длиться... В общем, дело закрыли, и эксперты забросили эту пластинку, даже не притронувшись к ней.

– И что же вы предприняли? – несколько ехидно поинтересовался психоаналитик.

Но капитан словно бы и не замечал ужимок собеседника:

– Я попросил одного эксперта. Своего старого друга. И он сделал для меня...

– Итак, кто же этот загадочный угонщик?

– Бабушкин. Ваш бывший шофер.

Лаврентьев чего-то подобного и ожидал. Только он старался отгонять эту мысль. Потому как она была просто невероятной. Она была чушью. Но эту чушь он услышал сейчас от капитана, а тот вряд ли настроен говорить сейчас глупости.

– Вы знали своего бывшего шофера довольно приличное время. Скажите, мог он угнать машину?

– Я... – неуверенно начал психоаналитик, затем взял себя в руки. – Ничего подобного я за ним не замечал.

– Н-да. Интересная штука получается, вы не находите?

– Что тут интересного?

– Ваша жена ведь знала этого Бабушкина, не так ли?

Психоаналитик отвернулся. Ему не хотелось отвечать на этот вопрос. В конце концов, это было личное дело. Рита, конечно, знала Бабушкина. И даже более того...

– Знала, – твердо произнес Смолячков. – И вот они ночью встречаются. На машинах. Причем у Бабушкина машина угнана, а у машины вашей жены не работают тормоза. Хорошенькое хитросплетение, не правда ли?

– К чему вы клоните?

– Если бы вы мне помогли, многое бы прояснилось. Хотя я вас еще не убедил, что желаю вам только добра.

– Разве? – хмыкнул Лаврентьев. – Если бы вы хотели добра, то забыли бы то, что произошло месяц назад.

– Наоборот. Совсем наоборот... Но ладно. Я расскажу вам еще кое-что. И, может быть, после этого вы решите, что я прав.

– Попытайтесь, – без особого энтузиазма сказал Лаврентьев.

– Видите ли, существует странная деталька. На нее не стали обращать внимания, дабы не брать на себя лишних хлопот.

– Но вы обратили, – с издевкой заметил психоаналитик.

– Тело Бабушкина... – Капитан по-прежнему не показывал виду, что его задевают обидные нотки в голосе собеседника. – Оно находилось в машине. А вернее, как мы обнаружили... В общем, ваш бывший шофер не мог вести машину.

– То есть? – психоаналитик открыл рот от удивления.

– То и есть. Взорвавшуюся машину вел не Бабушкин.

– Значит, этой машиной управлял кто-то другой, – резонно предположил Лаврентьев и невольно вздрогнул, словно его ужалили.

– Да. Так и получается. Бабушкин был всего лишь пассажиром, а машину вел кто-то иной. Но...

– Но?.. – глаза у психоаналитика невольно расширились.

– Но на месте трагедии больше не обнаружено тел.

– И что это значит? – Лаврентьев проглотил подступивший к горлу комок; он не мог унять волнения.

– Самому интересно – что это значит, – хмыкнул самодовольно Смолячков. – Но если Бабушкин не вел в ту ночь машину, тогда кто? И куда он делся? Куда делось тело водителя?

– Может, он не пострадал? И покинул место трагедии. Испугался. Ведь машина угнана, вы сами сказали.

– Не говорите ерунды, доктор, – повысил голос капитан. – Я видел, в каком состоянии находились автомобили. И вашей жены, и та, другая. Не пострадать водитель другой машины просто не мог. Если он, конечно, не из стали создан. И испариться он тоже не мог.

– Тогда куда делось тело водителя второй машины?

– Загадка. Очень много загадок. Если бы вы мне все рассказали, может быть, я и смог бы что-либо вам объяснить.

Психоаналитик отвернулся к боковому окну. Если бы он рассказал, то еще больше запутал бы все...