Онлайн книга «Граф Монте-Кристо»
|
«Конечно, – отвечал ювелир, – только другой не будет так сговорчив, как я; другой не удовлетворится теми сведениями, которые вы сообщили мне; это совершенно неестественно, чтобы человек в вашем положении обладал перстнем в пятьдесят тысяч франков; он сообщит властям, придется разыскивать аббата Бузони, а разыскивать аббатов, раздающих алмазы ценою в две тысячи луидоров, не легкое дело; правосудие для начала наложит на него руку, вас засадят в тюрьму, а если обнаружится, что вы ни в чем не виновны, и вас через три или четыре месяца освободят, то окажется, что перстень затерялся в какой-нибудь канцелярии, или вам всучат фальшивый камень, франка в три ценою, вместо алмаза, стоящего пятьдесят, может быть, даже пятьдесят пять тысяч франков, но покупка которого, согласитесь, сопряжена с некоторым риском». Кадрусс и его жена переглянулись. «Нет, – заявил Кадрусс, – мы не настолько богаты, чтобы терять пять тысяч франков». «Как вам угодно, любезный друг, – сказал ювелир, – а между тем я, как видите, принес с собой деньги наличными». И он вытащил из одного кармана горсть золотых монет, засверкавших перед восхищенными глазами трактирщика, а из другого – пачку ассигнаций. В душе Кадрусса явно происходила тяжелая борьба: было ясно, что маленький футляр шагреневой кожи, который он вертел в руке, казался ему не соответствующим по своей ценности огромной сумме денег, прельщавшей его взоры. Он повернулся к жене. «Что ты скажешь?» – тихо спросил он ее. «Отдавай, отдавай, – сказала она, – если он вернется в Бокер без алмаза, он донесет на нас; и он верно говорит: кто знает, удастся ли нам когда-нибудь разыскать аббата Бузони». «Ну что ж, так и быть! – сказал Кадрусс. – Берите камень за сорок пять тысяч франков; но моей жене хочется иметь золотую цепочку, а мне пару серебряных пряжек». Ювелир вытащил из кармана длинную плоскую коробку, в которой находилось несколько образцов названных предметов. «Берите, – сказал он, – в делах я не мелочен, выбирайте». Жена выбрала золотую цепочку, стоившую, вероятно, луидоров пять, а муж пару пряжек, цена которым была франков пятнадцать. «Надеюсь, теперь вы довольны?» – сказал ювелир. «Аббат говорил, что ему цена пятьдесят тысяч франков», – пробормотал Кадрусс. «Ну, ну, ладно! Вот несносный человек, – продолжал ювелир, беря у него из рук перстень, – я даю ему сорок пять тысяч франков, две с половиной тысячи ливров годового дохода, то есть капитал, от которого я сам не отказался бы, а он еще недоволен!» «А сорок пять тысяч франков? – спросил Кадрусс хриплым голосом. – Где они у вас?» «Вот, извольте», – сказал ювелир. И он отсчитал на столе пятнадцать тысяч франков золотом и тридцать тысяч ассигнациями. «Подождите, я зажгу лампу, – сказала Карконта, – уже темно, легко ошибиться». В самом деле, пока они спорили, настала ночь, а с нею пришла и гроза, уже с полчаса как надвигавшаяся. В отдалении глухо грохотал гром; но ни ювелир, ни Кадрусс, ни Карконта не обращали на него никакого внимания, всецело поглощенные бесом наживы. Я и сам испытывал странное очарование при виде всего этого золота и бумажных денег. Мне казалось, что я вижу все это во сне, и, как во сне, я чувствовал себя прикованным к месту. Кадрусс сосчитал и пересчитал деньги и банковые билеты, потом передал их жене, которая, в свою очередь, сосчитала и пересчитала их. Тем временем ювелир вертел перстень при свете лампы, и алмаз метал такие молнии, что он не замечал тех, которые уже полыхали в окнах, предвещая грозу. «Ну что же? Счет верен?» – спросил ювелир. «Да, – сказал Кадрусс, – принеси кошелек, Карконта, и отыщи какой-нибудь мешок». Карконта подошла к шкафу и вернулась со старым кожаным бумажником; из него вынули несколько старых засаленных писем и на их место положили ассигнации: она принесла и мешок, где лежало два или три экю по шесть ливров – по-видимому, все состояние жалкой четы. «Ну вот, – сказал Кадрусс, – хоть вы нас и ограбили, может быть, тысяч на десять франков, но не отужинаете ли вы с нами? Я предлагаю от души». «Благодарю вас, – отвечал ювелир, – но, должно быть, уже поздно, и мне пора в Бокер, а то жена начнет беспокоиться. – Он посмотрел на часы. – Черт возьми! – воскликнул он. – Уже скоро девять, я раньше полуночи не попаду домой. Прощайте, друзья; если к вам еще когда-нибудь забредет такой аббат Бузони, вспомните обо мне». «Через неделю вас уже не будет в Бокере, – сказал Кадрусс, – ведь ярмарка закрывается на будущей неделе». «Да, но это ничего не значит, напишите мне в Париж: господину Жоаннесу, Пале-Рояль, галерея Пьер, номер сорок пять; я нарочно приеду, если надо будет». Раздался удар грома, и молния сверкнула так ярко, что почти затмила свет лампы. «Ого, – сказал Кадрусс, – как же вы пойдете в такую погоду?» «Я не боюсь грозы», – сказал ювелир. «А грабителей? – спросила Карконта. – Во время ярмарки на дорогах всегда пошаливают». «Что касается грабителей, – сказал Жоаннес, – то у меня для них кое-что припасено». И он вытащил из кармана пару маленьких пистолетов, заряженных до самой мушки. «Вот, – сказал он, – собачки, которые и лают и кусают; это для первых двух, которые польстились бы на ваш алмаз, дядюшка Кадрусс». Кадрусс с женой обменялись мрачным взглядом. Казалось, у них у обоих одновременно мелькнула какая-то ужасная мысль. «В таком случае счастливого пути!» – сказал Кадрусс. «Благодарю!» – отвечал ювелир. Он взял свою трость, прислоненную к старому ларю, и вышел. В то время как он открывал дверь, в комнату ворвался такой сильный порыв ветра, что лампа едва не погасла. «Ну и погодка, – сказал он, – а ведь мне идти два лье пешком!» «Оставайтесь, – сказал Кадрусс, – переночуете здесь». «Да, оставайтесь, – дрожащим голосом сказала Карконта, – мы позаботимся, чтобы вам было удобно». «Никак нельзя. Мне необходимо вернуться к ночи в Бокер. Прощайте!» Кадрусс медленно подошел к порогу. «Ни зги не видно, – проговорил ювелир уже за дверью. – Куда мне повернуть, направо или налево?» «Направо, – сказал Кадрусс, – с пути не собьетесь, дорога с обеих сторон обсажена деревьями». «Вижу, вижу», – донесся издали слабый голос. «Да закрой же дверь! – сказала Карконта. – Я не выношу открытых дверей, когда гремит гром». «И когда в доме имеются деньги, верно?» – отвечал Кадрусс, дважды поворачивая ключ в замке. Он подошел к шкафу, вновь достал мешок и бумажки, и оба принялись в третий раз пересчитывать свое золото и ассигнации. |