Онлайн книга «Логово беса»
|
«А может, тут и надо умереть? – подумал ротный. – Умереть, пока не вышла из дома мать Лешки Смирнова. Чтобы не глядеть ей в глаза. Чтобы не искать слов сочувствия. Не путаться в объяснениях и подробностях гибели парня». Эти мысли резанули по живому, задев самую душу. – Я командир вашего Лешки, – спокойно ответил ротный, и толпа за его спиной вовсе притихла. – Кто ты? – Капитан Никонов, командир роты спецподразделения, в котором служил и воевал ваш сын. – Внук… Внук… – услышал ротный за спиной. – Значит, ты моего Лешку на смерть посылал? – Я, так точно. Ротный смотрел на старика и ждал развязки. – Я тебя сейчас застрелю, капитан Никонов, – сказал старик уже не ротному, а толпе односельчан, как бы приглашая их в свидетели своего праведного гнева. – Стреляй, отец, – спокойно ответил ротный. – Я стою перед тобою. – Ротный взялся за ствол и направил его себе в грудь. – Если считаешь, что это я виноват в смерти твоего внука, то стреляй. – А я знаю. Я тебя чувствую, – ответил старик и опустил ружье. Наступила молчаливая пауза. Молчал старик, молчал Никонов, и молчала толпа. Но теперь в ее молчании что-то переменилось. – Заносите Лешку в дом, – приказал старик. – Пускай дома побудет. Несите к матери. Прапорщики подняли гроб, только теперь к ним присоединились несколько мужчин, подставляя свои плечи. Мать Лешки Смирнова сидела в углу под маленькой иконкой Казанской Богоматери. Когда внесли гроб, женщина хотела встать, но ее ноги подломились, и она лишь дернулась всем телом, охнула и стала сползать со стула на пол. Ее подхватили несколько рук, расстегнули воротничок кофты. Кто-то передал таблетки от сердца. – Положите ее на диван, – продолжал командовать старик. – Пускай полежит, отдохнет. Доченька моя. Оставьте нас одних. Уходите! – И он замахал руками на присутствующих в комнате людей. Ротный выходил последним, когда на крыльце его остановил мужчина в джинсовом костюме. Он стоял, прислонившись к косяку двери, выставив вперед ногу. Роман увидел рядом с ним палочку-трость, с которой обычно ходят старики или калеки. – Ну что, капитан? Долго еще там министрам да советникам угождать будете – или наконец начнете воевать как следует? Ротный посмотрел в его глубоко посаженные серые глаза и вместо ответа попросил закурить. – Извини, у меня обычные. – Давай. Я такие и курю. – Правильно. Сам не могу отвыкнуть, – ответил мужчина в джинсовом костюме. – А ты где к ним пристрастился? – спросил ротный. – Мне эти сигареты Афган напоминают. Вот и курю по старой привычке. – Я Афган не захватил. – Ротный сделал глубокую затяжку и выпустил клуб дыма. – Жалеешь, что не побывал? – Мужчина с серыми глазами усмехнулся. – Не жалей. Или ты этого дерьма в Чечне не нахлебался? Поверь, там, в Афгане, оно таким же отвратительным было. – Мне не с чем сравнивать. – Капитан делал глубокие судорожные затяжки, словно торопился докурить и куда-то сразу бежать. Сквозь сизоватый дым он разглядывал лицо бывшего афганца. Докурив сигарету, спросил: – Бадик там нажил? – Там. На мине подорвался. Лейтенант шел первым. Противопехотная, американская. Я шел вторым, мне повезло больше. Лейтенанта – наповал, а меня ребята наши вынесли. Правда, ногу там оставил. – Бывший афганец выставил вперед вторую ногу, от колена которой начинался протез. – Так что теперь я одной ногой здесь, а второй – там. В буквальном смысле. – Афганец коротко и зло рассмеялся. Некоторое время курили, молча прислушиваясь к звукам в доме. Молчание тяготило, и ротный заговорил: – Я смотрю, тут в селе у вас тип лица особый какой-то. – Обычный. Русские все живут, – пояснил собеседник. – С такими лицами только в последний бой идти. – А последний бой уже идет, капитан; ты что же, до сих пор не понял? – Афганец вопросительно посмотрел на ротного. – Давно понял. Но не про меня эта тема. Я солдат и буду служить своей Родине независимо от обстоятельств, – ответил Никонов и сменил разговор на другую тему. – Лешка чем-то на тебя был похож. Глаза такие же, и лоб такой же высокий… – Племянник он мой, Лешка. Татьяна, мать его, – сестра моя. А на крыльце тебя встречал дед его. Мы тут почти все родня. – А что у старика с глазами? – не удержался ротный. – В танке горел. Под Брестом. Один из всего экипажа живой остался. – Так он что, в Великую Отечественную воевал? – удивился Роман. – А ты думал! – вскинулся афганец, но тут же сразу сник. – Лешку жалко. Хороший был парень… Снова замолчали, думая каждый о своем. В доме что-то глухо стукнуло, послышались всхлипы и стоны. Стонала женщина, монотонно и тяжко. Словно несла что-то непомерно тяжелое, а свалить было невозможно. Афганец замер, прислушался. – Сестра… Два года назад мужа схоронила, а теперь вот и Лешки не стало… сына. – А что с мужем? – Чернобыльский ликвидатор. Вот такая наша судьба, капитан… Так что прибыл ты сегодня не на праздник. Ну а по чину и поклон… И многое тогда понял для себя ротный. Одно дело, когда ты видишь, как погибают бойцы на поле битвы, и другое, когда гробы с их телами прибывают домой. Война – это большое горе и для тех, кто воюет, и для тех, кто их ждет… …Вернувшись к Федору и Лане, капитан показал на соседнюю улицу: – Пройдем здесь, дальше разберемся. Никто не стал ничего расспрашивать. Все видели, что сейчас это было бы некстати. Весь вид ротного говорил об этом. Пройдя следующую улицу, они остановились и осмотрелись. – Давай туда, подальше от посторонних глаз. – Роман показал рукой на огороженную низким забором территорию. – Похоже на детский сад. – Федор всматривался в деревянные фигурки животных, стоявших по периметру. – Так и есть – детский сад. А вон и беседка. Можно будет спокойно отдышаться и перевести дух. – И ротный первым направился к деревянной, крашенной в разные цвета беседке. Как ни странно, освещение на территории детского сада отсутствовало. Видимо, начальство решило не привлекать таким способом к своему заведению внимания нежелательных элементов. – Мне только вот одно непонятно, – начал Никонов, когда они расположились на свой кратковременный отдых, – каким образом эти двое узнали о нашем местонахождении? Объяснять, о ком шла речь, никому было не надо – все и так понимали, о чем говорил капитан. – Может, выследили? – предположил Федор. – Хотя вряд ли. |