Онлайн книга «Графиня де Монсоро»
|
– Возвращался, но безуспешно. Во всем этом действии есть еще отец, он-то, по-видимому, и должен принести развязку – как некий бог, который в одно прекрасное утро спустится с неба в машине. И все ждут явления этого отсутствующего отца, этого неведомого бога. – Хорошо! – сказал Бюсси. – Но откуда ты все это узнал? – Дело в том, монсеньор, – ответил ле Одуэн, со своей доброй и открытой улыбкой, – что, пока вы отсутствовали, мои врачебные обязанности до поры превратились в чистейшую синекуру, и я решил употребить в ваших интересах образовавшееся у меня свободное время. – Ну и что ты сделал? Расскажи, любезный Реми, я слушаю. – Вот что я сделал: как только вы уехали, я перенес свои деньги, книги и шпагу в маленькую комнатушку, снятую мной в доме на углу улиц Сент-Антуан и Сен-Катрин. – Хорошо. – Оттуда я мог видеть известный вам дом, весь – от подвальных окошечек до дымовых труб. – Отлично. – Вступив во владение комнатой, я сразу же обосновался у окна. – Превосходная позиция. – Но у этой превосходной позиции тем не менее оказался один существенный изъян. – Какой? – Если я видел, то и меня могли увидеть или хотя бы заметить тень какого-то незнакомца, упорно глядящего в одну и ту же сторону. Такое постоянство через два или три дня навлекло бы на меня подозрение в том, что я вор, любовник, шпион или сумасшедший… – Вполне резонно, любезный ле Одуэн. Ну и как же ты вышел из положения? – О, тогда, господин граф, я понял, что надо прибегнуть к какому-нибудь исключительному средству, и, ей-богу… – Ну, ну, говори. – Ей-богу, я влюбился. – Что-что? – переспросил Бюсси, не понимая, каким образом ему может быть полезна любовь Реми. – Влюбился, как я уже имел честь вам сообщить, влюбился по уши, влюбился безумно, – с важным видом произнес молодой лекарь. – В кого? – В Гертруду. – В Гертруду, в служанку госпожи де Монсоро? – Ну да, бог мой! В Гертруду, служанку госпожи де Монсоро. Что вы хотите, монсеньор, мы не дворяне, и влюбляться в хозяек нам не по чину. Я всего лишь бедный маленький лекарь, у которого вся практика состоит в одном пациенте, да и тот, как я надеюсь, впредь будет нуждаться в моей помощи только в весьма редких случаях; мне приходится делать свои опыты in anima vili, [80] как говорят у нас в Сорбонне. – Бедный Реми, – сказал Бюсси, – поверь, что я высоко ценю твою преданность! – Э, монсеньор, – ответил ле Одуэн, – в конце концов, мне не на что пожаловаться; Гертруда девушка сильная и статная, она на целых два дюйма выше меня и, схватив вашего покорного слугу за воротник, может поднять его на вытянутых руках, что свидетельствует о прекрасно развитых бицепсах и дельтовидной мышце. Это внушает мне к ней почтение, которое ей льстит, и так как я всегда уступаю, то мы никогда не ссоримся; затем, Гертруда обладает драгоценным даром… – Каким, мой милый Реми? – Она мастерица рассказывать. – Ах, в самом деле? – Да. Таким образом, я узнаю от нее все, что происходит в доме ее госпожи. Ну, что вы скажете? Я думаю, вам пригодится лазутчик в этом доме. – Ле Одуэн, ты добрый гений, которого мне послал случай, а вернее сказать, провидение. Значит, с Гертрудой ты… – Puella me diligit, [81] – ответил ле Одуэн, раскачиваясь с самым фатовским видом. – И тебя принимают в доме? – Вчера в полночь я вступил туда на цыпочках, через знаменитую дверь с окошечком, которая вам известна. – И как же ты достиг такого счастья? – Признаться, вполне естественным путем. – Ну, говори же. – Через день после вашего отъезда и на следующий день после того, как я водворился в маленькую комнату, я уже поджидал, когда будущая королева моих грез выйдет из дому за провиантом, – такую вылазку она, должен вам признаться, производит ежедневно с восьми до десяти часов утра. В восемь часов десять минут она появилась, и я тотчас же спустился со своей обсерватории и преградил ей путь. – И она тебя узнала? – Еще как! Она тут же закричала во весь голос и пустилась наутек. – А ты? – А я, я бросился вслед и догнал ее, это стоило мне большого труда, так как Гертруда чрезвычайно легка на ногу, но вы понимаете, юбки, они в любом случае только мешают. – Иисус! – сказала она. – Святая дева! – воскликнул я. Это восклицание отрекомендовало меня с самой лучшей стороны; кто-нибудь другой, менее набожный, на моем месте крикнул бы «черт побери» или «клянусь телом Христовым». – Лекарь! – сказала она. – Прелестная хозяюшка! – ответил я. Она улыбнулась, но сразу же спохватилась и приняла неприступный вид. – Вы обознались, сударь, – сказала она, – я вас ни разу в глаза не видела. – Но зато я вас видел, – возразил я, – вот уже целых три дня, как я не живу и не существую, а только и делаю, что обожаю вас, поэтому я теперь обитаю уже не на улице Ботрейи, а на улице Сент-Антуан на углу с улицей Сен-Катрин. Я сменил свое жилье лишь для того, чтобы созерцать вас, когда вы входите в дом или выходите из него. Если я вам снова понадоблюсь для того, чтобы перевязать раны какого-нибудь красавца дворянина, вам придется искать меня уже не по старому, а по новому адресу. – Тише! – сказала она. – А! Вот я вас и поймал, – подхватил я. И таким образом наше знакомство состоялось или, правильнее будет сказать, возобновилось. – Значит, на сегодняшний день ты… – Настолько осчастливлен, насколько может быть осчастливлен любовник. Осчастливлен Гертрудой, разумеется; все относительно в этом мире. Но я более чем счастлив, я наверху блаженства, ибо добился того, чего я хотел добиться ради вас. – А она не подозревает? – Ни о чем, я ни слова не говорил о вас. Разве бедный Реми ле Одуэн может знать столь благородную особу, как сеньор де Бюсси? Нет, я только один раз, с самым равнодушным видом, спросил у нее: – А как ваш молодой господин? Ему уже полегчало? – Какой молодой господин? – Да тот молодец, которого я пользовал у вас? |