Книга Графиня де Шарни. Том 1, страница 198 – Александр Дюма

Въехав в Пон-де-Сомвель и не видя ни гусар, ни г-на де Шуазеля, король с беспокойством высунул голову из кареты.

— Ради всего святого, государь, — сказал Шарни, — не показывайтесь, я все разузнаю.

И он вошел в здание почтовой станции.

Через пять минут он вновь показался: он все выяснил и в свой черед пересказал королю.

Король понял, что г-н де Шуазель увел отряд, чтобы расчистить для него дорогу.

Теперь важно было продолжить путь и добраться до Сент-Мену; туда наверняка отступил г-н де Шуазель, и в этом городе гусары, скорее всего, соединятся с драгунами.

Когда трогались с места, Шарни приблизился к дверце кареты.

— Каков будет приказ королевы? спросил он. — Ехать ли мне вперед?

Следовать ли сзади?

— Будьте рядом, — сказала королева.

Шарни, пригнувшись к шее коня, поскакал рядом с дверцей.

Тем временем Изидор мчался впереди, гадая, почему столь пустынна дорога, вытянувшаяся в совершенно прямую линию, так что с некоторых мест было видно на одно-полтора лье вперед.

Охваченный беспокойством, он подгонял коня, еще больше опережая карету и опасаясь, как бы жители Сент-Мену не прониклись подозрениями насчет драгун г-на Дандуэна, как жители Пон-де-Сомвеля — насчет гусар г-на де Шуазеля.

Он не ошибся. В Сент-Мену ему бросилось в глаза множество солдат национальной гвардии, рассеявшихся по всем улицам; он видел их впервые после Парижа.

Весь город, казалось, находился в движении, и с другого конца улицы, на которую въехал Изидор, доносился барабанный бой.

Виконт промчался по улицам, делая вид, что нисколько не смущен царящим вокруг возбуждением; он пересек большую площадь и остановился у почтовой станции.

Переезжая через площадь, он приметил человек двенадцать драгун в фуражках, сидевших на скамье.

В нескольких шагах от них, у окна первого этажа, стоял с хлыстом в руке маркиз Дандуэн, тоже в фуражке.

Изидор проехал, не останавливаясь и делая вид, что никого не видит: он предполагал, что г-н Дандуэн знает, как будет одет королевский курьер, и без дальнейших указаний догадается, кто он такой.

В дверях почтовой станции стоял одетый в халат молодой человек лет двадцати восьми, стриженный .под Тита. — излюбленная прическа патриотов того времени, — с бакенбардами, обрамлявшими лицо и спускавшимися ниже шеи.

Изидор поискал, к кому бы обратиться.

— Что вам угодно, сударь? — спросил молодой человек с черными бакенбардами.

— Переговорить со смотрителем станции, — отвечал Изидор.

— Смотрителя сейчас нет, сударь, но я его сын, меня зовут Жан Батист Друэ. Скажите, в чем дело, может быть, я смогу его заменить.

Молодой человек выделил голосом слова «Жан Батист Друэ., словно предчувствовал, что слова эти, вернее, это имя приобретет себе роковую известность в истории.

— Мне нужно шесть лошадей для двух карет, которые едут следом.

Друэ кивнул, давая понять, что желание курьера будет исполнено, и, выйдя из дома во двор, крикнул:

— Эй, форейторы! Шесть лошадей для двух карет и верхового коня для курьера.

В этот миг поспешно вошел маркиз Дандуэн.

— Сударь, — обратился он к Изидору, — вы предваряете карету короля, не так ли?

— Да, сударь, и очень удивлен, видя вас и ваших людей в фуражках.

— Нас не предупредили, сударь, к тому же нас одолевают угрозами, пытаются сбить с толку моих людей. Что нужно делать?

— Как это — что? Когда проедет королевская карета, охранять ее, сообразуясь с обстоятельствами, а через полчаса отправиться следом и служить королевскому семейству арьергардом.

Внезапно Изидор спохватился.

— Тише! прошептал он. — За нами шпионят; возможно, наш разговор подслушали. Идите к своему эскадрону и постарайтесь убедить людей остаться верными.

В самом деле, в дверях кухни, где происходил разговор, маячил Друэ.

Г-н Дандуэн удалился.

В тот же миг послышались удары кнута, на площадь въехала карета короля и остановилась перед станцией.

Слыша производимый ею шум, местные жители с любопытством обступили карету.

Г-н Дандуэн, испытывая настоятельную потребность объяснить королю, почему тот нашел его и его людей на отдыхе, а не под ружьем, бросился к дверце кареты, держа в руке свою фуражку, и, всячески изъявляя свое почтение, принес извинения королю и королевскому семейству.

Отвечая ему, король несколько раз приблизил лицо к окошку кареты.

Изидор, не вынимая ноги из стремени, стоял совсем рядом с Друэ, который с пристальным вниманием изучал карету; в прошлом году Друэ был на празднике Федерации, видел там короля и теперь узнал его.

Утром он получил значительную сумму в ассигнациях; он просмотрел одну за другой эти ассигнации с изображением короля, чтобы удостовериться, что они не фальшивые, и эти королевские изображения, отпечатавшиеся у него в памяти, так и взывали к нему: «Этот человек прямо перед тобой король!»

Он вынул из кармана одну ассигнацию, сравнил выгравированный на ней портрет с оригиналом и прошептал:

— Решительно, это он!

Изидор зашел с другой стороны кареты; его брат загородил собой дверцу, на которую облокотилась королева.

— Короля узнали! — сказал Изидор брату. — Ускорь отъезд кареты и посмотри внимательней на того высокого черноволосого мужчину. Это сын смотрителя станции, именно он опознал короля. Его зовут Жан Батист Друэ.

— Ладно, я буду начеку, — сказал Оливье. — Поезжай.

Изидор во весь дух поскакал дальше, чтобы заказать лошадей в Клермоне.

Не успел он выехать за пределы городка, как форейторы, подгоняемые настойчивостью гг. де Мальдена и де Валори, а также обещанием целого экю за прогон, тронулись с места и лошади резвой рысью увлекли карету вперед.

Граф не сводил глаз с Друэ.

Друэ так и стоял на месте, он лишь тихо сказал что-то конюху.

Шарни подошел к нему.

— Сударь, — сказал он, — вам не заказывали лошадь для меня?

— А как же, сударь, — отвечал Друэ, — но лошадей больше нет.

— Как так, лошадей больше нет? — возразил граф. — А что за конь, которого сейчас седлают во дворе, сударь?

— Это мой.

— Не могли бы вы уступить его мне, сударь? Я заплачу, сколько потребуется.

— Никак не могу, сударь. Уже поздно, а мне надо съездить по неотложному делу.

Настаивать значило бы возбуждать подозрения; попытаться завладеть конем силой — погубить все дело.