Онлайн книга «Сезон охоты на ментов»
|
Геннадий, уловив приятные ароматы закусок, пустил слюну и не удержался – сделал пару глотков прямо из бутылки и тут же закусил. Горячая волна понеслась вниз. «Хочу опьянеть. Пусть все идет к черту!» – Молодец! – рассмеялся Вовка и сразу перешел на деловой тон, закрутив головой и осматривая помещение. – Вот, значит, какая была квартира у Зои… Сколько раз вместе выпивали, а у нее в квартире не бывал! Генка, аванс требуется перед началом работ – такой строительный закон. – Будет аванс, не переживай. – Ты пей еще, ешь. – Сейчас Серега придет. – Апатия? – Говорит, шпаклюет хорошо. – Когда не пьяный – хорошо. – А ты? – Я всегда хорошо. И шпаклюю, и крашу, и кафель выкладываю. Только пусть шпаклюет Серега – муторное это занятие. А сантехнику кто ставить будет? – Сема-сварщик. – Американец? – Ну. – Ха-ха. Он тоже сегодня придет? – Сейчас должен подойти. – Тоже водку принесет. Он перед началом дела всегда выставляется. – Перед кем? Перед хозяевами квартир? – Перед нами. Да мы все как родня. Генка, ты же наш в доску, дворовый! – Да, я ваш, – не стал спорить Геннадий. Вернулся Апатия, с полуторалитровой пластиковой бутылкой портвейна и горстью маленьких стакашек. Про остаток суммы Геннадий спрашивать не стал – Апатия кинул на стол пачку сигарет. Вовка налил себе в пластиковый стаканчик водку и спросил: – Что, Апатия, покурим? – Кури… Генка, открывай портвейн, наливай. – Сам пей портвейн, – презрительно заявил Вовка, поднимая стакан. – Мы с Геной водку пьем. Геннадий посмотрел на Серегу, извиняясь, пожал плечами – раз уж начал с утра пить, лучше не мешать напитки. А выпивший Вовка, закинув в рот копчушку и вскрывая пачку сигарет, заметил: – Он один вдрызг упьется с полутора литров. Не ел ни хрена, наверное, дней десять. – Да ел я, – пискляво оправдывался за неестественную худобу Серега, вскрывая портвейн. В квартире появился улыбающийся одногодка Вовки – полноватый и почти лысый Гоша-художник. Он был в старом, но чистом легком белом костюме – в таких принято прогуливаться по курортным набережным, когда находишься на отдыхе. – Ба, Гоша! – полез к нему обниматься Чекушка. – Нарисуй меня, художник! Оттеснив Чекушку, Гоша поздоровался за руку с Геннадием и Апатией, молча налил себе водки и выпил. – Ты че здесь? – блаженно пуская дым в сторону Гоши, спросил Вовка. – Фрески задумал рисовать на стенах? Гоша был настоящим художником, рисовал пейзажи и жанровые картины, которые почти не продавались, поэтому он перебивался строительными приработками – предоставлял всевозможные малярные услуги. Гоша налил себе еще водки. – Э-э, тише на поворотах! – пророкотал Чекушка. – Пей у меня! – кивнул Апатия на портвейн. – Убедил! – согласился Гоша. И тут же, обращаясь к Геннадию, заговорил: – Есть у меня идея: нарисовать на одном холсте Серегу, на другом – Вольдемара. И отправить холсты к «знатокам» на передачу. Поняли, про что речь веду? Есть такая передача, где телезрители вопросы задают «знатокам». – Поняли, – отозвался Геннадий. – Ну-ну, – заинтригованно заулыбался Вовка. – Про Серегу спрошу – какое изображение перед вами? Они посмотрят – мужик нарисован. А правильный ответ – Апатия! Ха-ха-ха! А про него, – указал на Вовку художник, – какой жанр картины? Тоже мужик нарисован. Скажут – портрет. А правильный ответ – натюрморт! – Какой натюрморт? Ты, рисовальщик! – взвился возмущенный Вовка. – Ха-ха-ха! Потому что ты Чекушка! – со смехом толкнул его животом Гоша. – Что за смех?! – раздался чей-то твердый голос, и все дружно обернулись. – О, Сема пришел! – Американец! – Проходи! – Водку принес? Сема прошел к столу и выставил из большой спортивной сумки литровую бутыль дорогущей водки. – Принес! Во какая! Здорово, мужики! Сема был истинный красавец – высокий, черноволосый, мускулистый, сорокалетний атлет с лицом голливудского героя. Прозвище имел Американец, потому что в бурные девяностые умудрился оказаться в Штатах и там по стандартному контракту работал на строительстве небоскреба сварщиком. Эпопея в Америке ничего, кроме насмешек и двусмысленных вопросов о сексуальных контактах с афроамериканками, юноше не принесла. Ему до сих пор приходилось давать подробный отчет жаждущим правды россиянам. Ополовинив емкости с алкоголем и поглотив Вовкину закуску, сборище уже не говорило о предстоящей работе в квартире, а обсуждало отвлеченные вопросы. Геннадий слушал с упоением – о ворах и отце не думалось, было только вот это – общение с бывалыми мужчинами, в чем-то неудачниками, но в чем-то очень сильными… «Как в армии! – подумал он. – Все разные, и все вместе!» – Я, вообще, не люблю, когда в мужской компании про секс с женами рассказывают! – говорил Сема Американец. Ну, ладно, про случайные связи – для смеха. А так… Не понимаю. Наш Снегирев Федор Палыч, ну, поняли, о ком я… – Я же с детства знаю его жену – Лидию Арнольдовну. Все же ее знаете? Такая суровая леди, представительная. А тут Федор Палыч в подробностях описывает это великолепие… Нехорошо как-то! У всех уже заплетались языки. Алкоголь вершил свое страшное дело по полной программе. Через некоторое время, окончив распитие, все расположились, в том числе и Геннадий, где пришлось – на полу, по углам… Послышался громкий храп. Геннадий был, как в бреду. Он и спал, и не спал. И вдруг сквозь похмелье услышал откуда-то издалека надвигающиеся голоса. Скрипнула входная дверь – и голос Ирины проговорил: – Сейчас, Леночка, посмотришь нашу новую квартиру. Странно, что Геннадий еще здесь. Я думала, он давно на службе… – У вас на первом этаже? – Геннадий узнал голос своей помощницы Каузиной. Ишь, потеряли его, незаменимого, Ленку прислали. – Да, на первом. Очень удобно. Плохо, конечно, что балкона нет… – И Ирина онемела при виде того, что предстало ее глазам. Придя в себя через пару минут, она изрекла голосом Зевса Громовержца: – Что здесь происходит? Геннадий смог только поднять голову, секунду смотрел на плавающие пятна, одно из которых было женой, а другое верной помощницей, и, больно ударившись затылком, снова уронил ее на пол, проговорив заплетающимся языком: – Пришел Апатия! Потом все напились. |