Онлайн книга «Королева Марго»
|
В знакомой нам зале сидел Ла Моль и писал длинное любовное письмо; кому он писал – вам известно. Коконнас пребывал на кухне вместе с Ла Юрьером, наблюдая, как жарятся на вертеле шесть куропаток, и спорил со своим другом-трактирщиком, при какой степени прожаренности надо снимать куропаток с вертела. В эту самую минуту постучался Генрих. Грегуар открыл дверь, отвел лошадь в конюшню, а приезжий вошел в залу, так топая, точно хотел согреть окоченевшие ноги. – Эй! Ла Юрьер! – крикнул Ла Моль, не отрываясь от письма. – Вас тут спрашивает какой-то дворянин. Ла Юрьер вошел в зал, осмотрел Генриха с головы до ног и, так как плащ из грубого сукна не внушал ему большого уважения, спросил короля: – Кто вы такой? – Ах ты, Господи! – воскликнул Генрих. – Этот господин, – продолжал он указывая на Ла Моля, – сию секунду сказал вам, что я гасконский дворянин и приехал в Париж, чтобы явиться ко двору. – Что вам угодно? – Комнату и ужин. – Хм! – хмыкнул Ла Юрьер. – А у вас есть лакей? Как известно читателю, это был обычный его вопрос. – Нет, – ответил Генрих, – но я рассчитываю нанять его, когда преуспею. – Я не сдаю господских комнат без лакейских, – ответил Ла Юрьер. – Даже если я предложу вам за ужин золотой нобль с розой, а за все остальное рассчитаюсь завтра? – Ого! Уж больно вы щедры, дворянин! – сказал Ла Юрьер, подозрительно глядя на Генриха. – Нет. Но, намереваясь провести вечер и ночь в вашей гостинице, которую мне очень хвалил один дворянин, мой земляк, я пригласил поужинать со мной приятеля. У вас есть хорошее арбуасское вино? – У меня есть такое, что лучше не пивал и сам Беарнец! – Отлично! Я заплачу за него отдельно... А вот и мой гость! В самом деле, дверь отворилась и пропустила другого дворянина, на несколько лет старше первого, с огромной рапирой на боку. – Ага! Вы точны, мой юный друг! – сказал он. – Вы явились минута в минуту – это что-нибудь да значит для человека, проделавшего двести миль! – Это ваш гость? – спросил Ла Юрьер. – Да, – ответил тот. Он приехал первым и сейчас, подходя к молодому человеку с длинной рапирой, пожал ему руку, – приготовьте нам ужин. – Здесь или у вас в комнате? – Где хотите. – Хозяин! – крикнул Ла Моль Ла Юрьеру. – Избавьте нас от этих гугенотских физиономий; мы с Коконнасом не сможем говорить при них о своих делах. – Эй! Накройте ужин в комнате номер два, на четвертом этаже, – приказал Ла Юрьер. – Идите наверх, господа, идите наверх! Оба приезжих последовали за Грегуаром, шедшим впереди и освещавшим путь. Ла Моль смотрел им вслед, пока они не скрылись; обернувшись, он увидел, что Коконнас высунул голову из кухни. Широко раскрытые глаза и разинутый рот придавали его лицу вид неописуемого изумления. Ла Моль подошел к нему. – Видал, черт побери? – спросил Коконнас. – Что? – Двух дворян? – И что же? – Готов поклясться, что это... – Кто? – Да... король Наваррский и человек в вишневом плаще. – Клянись, если хочешь, только тихо. – А, ты их тоже узнал? – Конечно. – Зачем они сюда пришли? – Какие-нибудь любовные делишки. – Ты так думаешь? – Уверен. – Я предпочитаю любовным делам хорошие удары шпагой. Я готов был поклясться, а теперь бьюсь об заклад... – Из-за чего? – Что тут какой-нибудь заговор. – Э! Ты с ума сошел. – Я тебе говорю... – А я тебе говорю, что если они заговорщики, то это их дело. – Что ж, это верно! Ведь я больше не служу у Алансона, так что пускай себе улаживают свои дела, как их душе угодно. Так как куропатки достигли, по-видимому, той степени прожаренности, какую любил Коконнас, то пьемонтец, рассчитывавший на них как на самое лакомое блюдо своего ужина, позвал Ла Юрьера, чтобы тот снял их с вертела. А в это время Генрих и де Муи устроились у себя в комнате. – Государь! Вы видели Ортона? – спросил де Муи, когда Грегуар накрыл на стол. – Нет, но я получил записку, которую он положил за зеркало. Я думаю, мальчик испугался; дело в том, что его застала там королева Екатерина, он и убежал, не дожидаясь меня. Я было немного встревожился, когда Дариола сказала мне, что королева-мать долго разговаривала с Ортоном. – О! Это не опасно. Он ловкий постреленок, и, хотя королева-мать знает свое дело, он обведет ее вокруг пальца, я в этом уверен. – А вы, де Муи, видели его потом? – спросил Генрих. – Нет, но я увижу его сегодня: в полночь он должен зайти сюда за мной и принести мне добрый мушкет, а когда мы отсюда выйдем, он все мне расскажет. – А что это за человек был на углу улицы Де-Матюрен? – Какой человек? – Человек, который дал мне лошадь и плащ; вы в нем уверены? – Это один из самых преданных нам людей. А кроме того, он вас не знает, ваше величество, и даже не представляет себе, с кем он имел дело. – Значит, мы можем говорить о наших делах совершенно спокойно? – Вне всякого сомнения. А кроме того, Ла Моль на страже. – Чудесно. – Так что же сказал герцог Алансонский, государь? – Герцог Алансонский не хочет уезжать, де Муи, он вполне ясно дал это понять. Избрание герцога Анжуйского на польский престол и нездоровье короля изменили все его намерения. – Так это он разрушил наш план? – Да. – А он нас не выдаст? – Пока нет, но выдаст при первом удобном случае. – Трусливая душонка! Предательский умишко! Почему он не отвечал на письма, которые я ему писал? – Для того, чтобы иметь доказательства, но не предъявлять их. А пока все проиграно, не так ли, де Муи? – Напротив, государь, все выиграно. Вы прекрасно знаете, что гугенотская партия, кроме небольшой группы сторонников принца Конде, была за вас и сделала вид, что завязывает отношения с герцогом Алансонским только для того, чтобы он служил ей защитой. И вот, после приема послов, я их всех снова объединил и связал с вами. Ста человек было достаточно, чтобы бежать с герцогом Алансонским; теперь у меня пятьсот; через неделю они будут готовы и расставлены отрядами вдоль дороги на По. Это будет уже не бегство, а отступление. Государь! Вам довольно пятисот человек? Будете вы чувствовать себя в безопасности с таким войском? |