Книга Посланец небес, страница 17 – Мирра Блайт

– Увидите за обедом. – Анна открыла дверь, по он снова остановил ее, подошел, взял за руку и спросил:

– Не знаю, кем она приходится моему сыну, но если она… они… ладно, скажем так, если я и видел Эдвина в обществе женщин, то они всегда были привлекательны.

– Она очень привлекательная. – Анне совсем не хотелось обсуждать Марию. И так наверняка ее ждет не одна неприятность, связанная с этой женщиной. Враждебность в глазах итальянки была явно не случайной. Но сейчас думать об этом не хотелось. Мария как раз из тех женщин, которые, по мнению ее матери, очень нравились мужчинам, женщин, которые расцветали в обществе мужчин и обычно были настроены враждебно к пред – ставительницам своего пола, видя в каждой из них соперницу.

Когда они с Джулиусом вошли на кухню, Марии не было видно. Эдна сообщила, что Эдвин, уходя, предупредил: Мария не привыкла вставать рано, по крайней мере тогда, когда ей не нужно куда – нибудь идти.

Все это было сказано недовольным тоном, и Джулиус нахмурился – он ожидал чего-то подобного. Анне даже на какой-то момент стало жалко Марию, но, вспомнив суровый и пренебрежительный взгляд ее карих глаз, решила поберечь свое сочувствие для другого случая.

Она пила кофе, болтала с Джулиусом о том, о сем, пока тот ел свой традиционный горячий завтрак. Потом спросила, чем он собирается сегодня заниматься, и ответ удивил ее. Джулиус ответил, что она может взять выходной.

– Поезжай в Лондон, – предложил он. – Я вернусь домой только к вечеру. Мне нужно пройтись по книжным магазинам, кроме того, сын пригласил меня на ланч. Назначена встреча с одним человеком, который будет работать здесь, в его компании. – На самом деле, – он опустил взгляд и принялся намазывать хлеб маслом, этот джентльмен придет к нам на ужин. Так что, может быть, ты вернешься к половине седьмого?

– У нас к обеду будут гости? – удивилась Анна, а он недовольно ответил:

– Иногда и в этом доме происходят странные вещи.

– Хотя и с недавнего времени, как я успела заметить, – вмешалась в разговор Эдна.

Джулиус отрезал:

– Чем обращать внимание на пустяки, лучше постарайся, чтобы обед получился вкусным.

– А разве вы когда-нибудь могли пожаловаться на мою кухню? – Она вытерла руки о фартук и повернулась к нему, воинственно уперев руки в бока. Джулиус посмотрел на нее встревоженно.

– Никогда, – уступил он. – Но все имеет свое начало. – Он поднялся, похлопал Анну по плечу и вдруг поцеловал в щеку. Она покраснела.

Едва старик вышел из комнаты, Эдна покачала головой:

– Он стал ненормальным. То не хочет выходить из дома ни за что на свете, то в следующую минуту его не удержишь здесь и на привязи. Чудак.

Анна рассмеялась, но позже, шагая по лондонским улицам, сочувствуя спешившим мимо нее замерзшим людям, рассчитывавшим, видимо, на теплый летний день, она признала, что Джулиус и вправду вел себя в последние дни несколько странно. Сначала поднял шум, что она не так одета, потом исчез на весь день. Может быть, самостоятельный поход в библиотеку дает ему уверенность в своих силах? Или, подумала она с грустью, это Эдвин растревожил его душу, как сделал это с ней.

Она вернулась домой ровно в половине седьмого. Выходной получился ленивым и неспешным. Она встретилась с подругой, чтобы вместе позавтракать, затем пошаталась по магазинам, почитала книгу в поезде на обратном пути и чувствовала себя вполне отдохнувшей.

Поднявшись наверх, Анна открыла дверь в свою спальню и замерла на пороге. На кровати лежало платье. Не простое платье, а изысканный, темно-синий наряд с глубоким вырезом и зауженной талией. Очень дорогое. Она не слишком разбиралась в модной одежде, но поняла это по названию фирмы, которое прочла на этикетке.

– Нравится? – спросил появившийся за спиной Джулиус. Она повернулась, решив сказать как можно более вежливо и осторожно, что просто не может принять такого подарка. Но лицо старика выражало такое нетерпение и в то же время нерешительность, что она невольно улыбнулась.

– Значит, так вы провели сегодняшний день? И что же я буду с ним делать?

– Просто я решил, что тебе захочется надеть что-нибудь новое к сегодняшнему вечеру. Размер я узнал по платьям в твоем гардеробе. Надеюсь, ты не возражаешь, дорогая?

– Не возражаю ли я? – Она подошла к нему и сжала руку. – Оно прекрасно! Мне будет так приятно его надеть.

От такого проявления чувств он смутился, кашлянул и похлопал ее по руке.

– Гости придут в половине восьмого. Напитки в гостиной. – Он собрался выйти, но вдруг снова повернулся к ней. – Да, чуть не забыл! – Достал из кармана коробочку и открыл. В ней лежало потрясающее бриллиантовое ожерелье. – Оно принадлежало моей матери. Его долгое время не носили. Матери Эдвина оно не нужно. Я хочу подарить его тебе.

Анна взглянула на ожерелье и не смогла вымолвить ни слова. Наконец ей удалось пробормотать какие-то слова, означавшие, что она просто не может принять такого дорогого подарка. Но он уже вложил ожерелье ей в руку.

– Пожалуйста, – проговорил он, – сделай старику приятное.

Она со вздохом взяла драгоценность.

– Но только на сегодня, – предупредила она. – Оно должно остаться у вас. Это украшение должно принадлежать будущей жене вашего сына.

– Согласен, – ответил Джулиус с обезоруживающей улыбкой и ушел, оставив ее одеваться.

Еще оставалось время, чтобы принять ванну и не спеша привести себя в порядок. Платье она решила надеть в последнюю очередь. Анна и думать не думала, что когда-нибудь в жизни у нее будет такая чудесная вещь. Однажды, в день шестнадцатилетия, мать сделала неожиданный жест – подарила ей платье, красивое, но совершенно другое. Уже потом Анна поняла, что, подарив то скромное девичье платье, мать неосознанно пыталась продлить детство своей девочки и подольше сохранить свое влияние. Она никак не хочет верить и до сих пор, что дочь выросла.

И Тони ни разу не подарил ей ничего, что подчеркнуло бы ее женственность. Последнее время он дарил духи, книги, свитера, но никогда ничего подобного. Это же платье предназначалось женщине, взрослой и привлекательной.

Анна надела платье и посмотрела в зеркало. От восторга и волнения захватило дух. Волосы остались распущенными и спадали на спину густыми шелковыми прядями. Неплохо, сказала она своему отражению и улыбнулась. Повернулась боком и рассмеялась, настолько откровенно кокетливым было это движение. По своей природе она не была кокеткой. Так ей казалось. Но, возможно, тяжелая работа в больнице, где пациенты забирали все ее свободное время и силы, просто не оставляла времени проявить себя. Сейчас, глядя в зеркало, она даже слегка испугалась нового выражения лица и появившегося в глазах блеска. Вообще в последнее время обнаружила в себе много нового, каких-то черт характера, видимо доселе дремавших и теперь проснувшихся. Ящик Пандоры открылся, но, быть может, слишком поздно.