Книга Олигарх с Большой Медведицы, страница 76 – Татьяна Устинова

– Если бы был жив отец, он не позволил бы тебе так со мной обращаться!

– Как?! Как я обращаюсь с тобой?! Только так, как ты того заслуживаешь, скверный мальчишка! И не забывай, что ты говоришь со своей матерью!

Тут Вадим подскочил как ужаленный, кинулся к столу и навис над Фионой. Белоключевский поднялся было, но Федор отрицательно покачал головой. Он безмятежно курил.

– Я никогда не забываю, что говорю с матерью! Вот где у меня эти разговоры! – и он попилил себя ладонью по горлу. – Ты всю жизнь душишь меня, не даешь мне свободы, и все потому, что я сильнее тебя, и ты не можешь меня заставить плясать под свою дудку!

– Ты сильнее! Да ты никто. Неудачник. Пустое место. Ты промотал отцовские деньги и теперь подбираешься к моим!

– Когда мне нужны были деньги, ты не дала мне ни копейки!

– Сколько раз я тебе давала, и ты клялся, что это в последний раз!

– Господа, – громко сказал Федор Петрович, – хватит. Вы после во всем разберетесь.

– Он игрок, – тяжело дыша, сказала Фиона. – Он только и делает, что проигрывает в казино, – последнее слово было выговорено с потрясающим презрением, – семейные деньги!..

– Ты играешь в казино?! – вдруг спросила Дунька хрипло и слегка откашлялась, чтобы голос не звучал так уж трагично. – Поня-атно.

– Что ты за жена, если даже не знаешь, чем занимается твой муж?!

– Он давным-давно мне не муж. Он никто.

– Ева, не смей!..

– Он играет и проигрывает, – примирительным тоном, как будто о чем-то приятном, сообщил Федор, – и в вашей квартире, Евдокия, он искал деньги. Ему требовалось заплатить свой долг. Ему очень нужны были деньги. Много. Он знал, что у вас деньги есть, вы же хорошо зарабатываете! Мать ему отказала, а положение у него было безвыходное.

– Да! Да! Меня… меня убьют, если я не расплачусь!

– Поначалу он решил, что поедет в Рощино и уговорит Лизу оплатить его долг, – продолжал Федор Петрович. – Он был уверен, что Евдокия никаких денег ему не даст.

– Не дам, – подтвердила Дунька.

– Я?! – поразилась Лиза. – Вадим, ты хотел, чтобы я дала тебе денег?!

– А что такого?! Мне нельзя без них, у меня… долги! У меня куча долгов, а у вас куча денег!

– Вот видите, – ласково сказал Федор Петрович. – У него долги, а у вас деньги. Так почему бы вам не заплатить за него долги?

– Но я… я не дала бы ему ни копейки!

– Ему больше не у кого было просить. Кроме того, он искренне не понимает, почему бы вам и не заплатить. Что тут такого? Он хороший мальчик из хорошей семьи. Ну, запутался немного, ну и что?

– Федор, вы говорите это… всерьез?

– Разумеется. Он поехал в Рощино, но не предполагал, что там с вами Дмитрий Петрович. Он быстро понял, что просить у вас денег в присутствии чужого человека бессмысленно, и уехал. Кроме того, отнять их у вас, пока вы не одна, он тоже не сможет. Правильно, Вадим?

– Я его видела, – выдохнула Лиза. – Я думала, что мне показалось, но я видела какую-то тень, которая бродила по участку.

– Это не тень. Это был ваш зять Вадим. Ну? Пока все правильно?

Никто не ответил, Фиона курила и сыпала пепел на столешницу.

– А откуда у тебя рана на боку? – спросила Дунька. – Ты приехал, и свитер у тебя был в крови.

– Это… это не то, – пробормотал Вадим. – Это… совсем другое.

– У его нынешней подруги два брата, – охотно объяснил Федор Петрович. – Эти самые братья очень желают отдать сестру замуж. А то что такое? Сбил девушку с пути истинного, соблазнил, можно сказать, а теперь в кусты? Нехорошо это, не по-людски. Вот они его и поучили малость, как нужно обращаться с порядочными девушками из хороших семей.

– О господи, – сказала Дунька.

– Откуда вы знаете? – спросила Лиза.

– Я же наводил справки о всех причастных к коллекции, – удивился Федор Петрович. – То есть я точно не знаю, но думаю, именно так и есть. Одного из братьев за драку судили даже, но отпустили за недоказанностью. Он тогда тоже кого-то ножом пырнул. Это вы еще дешево отделались, уважаемый. Впрочем, у вас все впереди.

– Ты связался с уголовниками?! – в ужасе спросила Фиона. – Как ты мог?!

– Ну, на девушке-красавице же не написано, что у нее брат судимый. Что вы, Фиона Ксаверьевна! А ваш сын на высокие чувства… падок. Они его и захватили. Вот так. Украсть у Лизы он не смог, пришлось искать дома, хоть это и было шито белыми нитками, и он понимал, что его жена поднимет шум, как только обнаружит пропажу денег.

– Но у меня нет дома никаких денег, – все так же хрипло сказала Дунька. – Никаких. У меня счет в банке.

– Он этого не знал. Он думал, что все ваши деньги дома.

– Дома у меня шестьсот долларов, – мрачно сказала Дунька. – На книжной полке. В конверте. Мне гонорар дали.

– Этого ему, очевидно, было недостаточно. Он искал долго и не мог найти, а потом приехала ваша свекровь.

– Что?!

– Ну да. Я проверил по списку у охраны. Они записывают всех приезжающих. Номера машин, фамилии и так далее. Она решила, что должна привлечь своего сына к добыванию Фаберже. В конце концов, именно ему она коллекцию и подарила. Так он узнал, что ему принадлежат миллионы долларов. На самом деле миллионы, вот в чем штука, – печально добавил Федор Петрович. – Но он не знал, где они, эти миллионы! Со дня свадьбы этот самый Фаберже его не интересовал, а мать была уверена, что коллекция у него дома. Вам очень не хотелось делиться ни с сыном, ни с невесткой, да, Фиона Ксаверьевна? Зачем? Вы хотели просто забрать ее и были уверены, что сын вам не помешает. Разве он способен вам помешать?! Но коллекции в квартире не оказалось!

– А я? – спросила Дунька. – При чем тут я? Зачем нужно было… бить меня по голове?

– Думаю, он не знал, что это вы, – объяснил ей Федор Петрович. – Он считал, что вернулась мать, и решил избавиться от нее. Все логично. Квартира ограблена, и в ней… труп. Он плохо соображал и ни про какие отпечатки пальцев и прочую ерунду не думал. Он не хотел делиться с матерью. Он ударил вас по голове, понял, что ошибся, и сбежал. Дверь оставил открытой, и вас нашел сосед. Хорошо, что быстро нашел. Все могло закончиться хуже. Значительно.

– Ты хотел меня убить? – трясущимися губами пробормотала Фиона, и Лиза вдруг увидела, как она стара. – Меня?!

– Федор, кончай ты это дело, – негромко попросил Белоключевский. – Публика в партере волнуется.