Онлайн книга «Пленница»
|
Она бежала изо всех сил, отчаянно стремясь найти укрытие. В руках у нее было что-то тяжелое. За ней гнались. Шаги звучали все отчетливее, но ей не удавалось бежать быстрее. Кроны деревьев нависали над ней. Она услышала шипение и едва не вскрикнула, когда змея бросилась на нее с ветки. Преследователь приближался. Тила посмотрела на то, что держала в руках. Это был ребенок — темноволосый, крошечный, только что родившийся, совсем беспомощный. Грохот шагов настигал ее. Тила обернулась, готовая закричать. Кто-то гнался за ней, желая убить ее и ребенка. За деревьями она не могла разглядеть преследователя и не знала, кто он — белый или краснокожий, солдат или семинол. Но понимала одно: он хочет убить ее и ребенка. Джеймс быстро достиг конца коридора, отыскал дверь и вошел в комнату. Окна на балкон были открыты. Тонкие белые занавески колыхались от ветра. Комнату заливал лунный свет, здесь было светлее, чем в спальне Джаррета. Джеймс понял, что теперь он не ошибся. Волосы Типы разметались по белым простыням, словно яркий огонь. Она спала беспокойно, дышала прерывисто. Белая ночная сорочка с кружевами казалась нелепо целомудренной, но лиф плотно обтягивал заметно увеличившиеся груди. Джеймс приблизился к постели и замер, глядя на Типу. В душе его совершалась борьба. Девушка зачаровывала Джеймса так же, как в первый раз, когда он увидел ее в доме брата. Красота Тилы пленяла его тем больше, чем ближе он узнавал ее. Страсть, кипевшая в этой девушке, притягивала Джеймса еще сильнее, чем огненно-рыжие волосы, сияющие глаза, шелковистая кожа. Ему мучительно хотелось прикоснуться к Типе, но он не смел, потому что сомневался в ней, хотя и не имел права на это. Джеймс знал ее так близко, но что-то в этой девушке не открылось ему. Он столько раз отталкивал ее! «У меня не было выбора, — подумал Джеймс, тотчас насмешливо спросив себя: — И что теперь?» Что теперь? Сейчас он снова предал ее. Пока Джаррет не задал ему этот вопрос, — Джеймс и не подумал, что он предстанет перед судом как руководитель побега и сам Джесэп потребует его голову. Что же делать? Уйти, не разбудив ее? Не нарушать тревожный сон Тилы? Уйти, не прикоснувшись к ней, не поговорив? Снова броситься в бега, теперь уже навсегда? Вдруг она зашевелилась и открыла глаза. Что-то испугало ее во сне. Порывисто сев, Тила прижалась к спинке кровати, и Джеймс понял, что она сейчас закричит. Не так давно ее чуть было не зарезал человек, похожий на него, Выдра. Закричав, Тила разбудит не только всех в доме, но и всю округу. Не успела она открыть рот, как он быстро зажал его рукой. Ее глаза выразили ужас, негодование, ярость. — Чей это ребенок? — гневно бросил Джеймс. Она попыталась ударить его. Джеймс схватил ее за руку, но Тила вцепилась в нее зубами. Даже в сражениях он редко встречал мужчин, одержимых такой яростью. Осыпая ударами его грудь и плечи, она накинулась на него с таким неистовством, что Джеймс упал на спину. — Дерзкий, заносчивый, отвратительный осел! — Тила, не на этом ли мы остановились в последний раз? Прошу тебя… Через минуту оба они оказались на полу. Как это произошло, Джеймс не понял, но все же успел поддержать Типу, чтобы падение не повредило ей. — Подлый, низкий ублюдок. Ты… — Тила! — Наконец ему удалось схватить ее за руки. — Тила, проклятие, хватит!.. — Не смей говорить мне это слово! Почему все всегда должно быть по-твоему?! Ты глупый, упрямый… — Она умолкла, когда Джеймс, вскочив, потянул ее за собой. Впрочем, опомнившись, Тила снова оказала ему яростное сопротивление и уже норовила нанести удар в челюсть, но он отклонился, и она упала в его объятия. Джеймс быстро подхватил ее и, опустив на постель, завел за голову руки Тилы. — Чей это ребенок? — с ненавистью переспросила она Джеймса. — Не смей никогда задавать мне этот вопрос! — Как же мне было не спросить? Ты жила в окружении белых офицеров куда дольше, чем со мной! Ты вцепилась мертвой хваткой в Харрингтона, глядя, как меня ведут в крепость. Харрингтон… — Он надежнейший друг каждого из нас! Да как ты смеешь сомневаться в нем? А уж тем более во мне, черт возьми! — Но ты же ушла от меня, убежала! Прекрасно зная, что я не могу последовать за тобой! — Бог мой! Какой стыд! — Ты воспользовалась тем, что дюжина солдат готова была застрелить меня, если я ослушаюсь приказа. — Однако они не застрелили тебя! — Но задержали… — Бедняги все в синяках, а у тебя самого ни одной царапины, Маккензи! — Ты хотела, чтобы меня силой увели в тюрьму. — Это для тебя самое подходящее место! — Ах ты, маленькая ведьма… — Я не знала, что так случится, — несколько спокойнее заметила Типа. — Меня унизили, — отозвался Джеймс. — Что ж! Это должно пойти тебе на пользу. — Я мог умереть из-за тебя! — Ну и что? Ты готов умереть за кого угодно. — Но я хотел услышать твой ответ! — На тот вопрос, который ты не смеешь задавать! Джеймс понял, что она чуть смягчилась. — Не стоит продолжать борьбу. — Я всегда буду бороться с тобой! — Тогда кричи! Сюда придут солдаты и облегчат твою задачу! — О! — Тила вырывалась с яростью дикой кошки, норовя укусить его. — Любовь моя, твое поведение недостойно леди… — А как же еще вести себя с дикарем? — Тила вырвала руку, снова попыталась ударить его, но Джеймс успел удержать ее. Она была не только неистовее, но и изворотливее многих мужчин, которых Джеймс встречал в бою. — Вставай и убирайся, гнусный… — начала она, но внезапно замерла, глядя ему в лицо каким-то отрешенным взглядом. — Джеймс! — Что? — испугался он, вспомнив о ребенке. — Что? Черт возьми, Тила, в чем дело? Тебе больно… Ребенок?.. — с ужасом выдохнул Джеймс. — О Боже! Он шевелится! — Тила прижала к животу его руку, и Джеймс ощутил слабый, едва заметный толчок. Да, он не ошибся! — Наш ребенок! — Ее голос дрогнул. — Но ты действительно мерзавец! Как ты смел усомниться во мне? — Дело не в этом! — Замотав толовой, Джеймс отстранился от Тилы, чтобы не давить на нее своей тяжестью, и грустно улыбнулся. Охваченный болью, он понял, что далеко не всегда вел себя правильно, пытаясь подавить чувства, не подвластные ему, и поэтому слишком ожесточился. Джеймс обвинял белых в том, что они отказывают индейцам в праве дорожить жизнью, учиться, любить, защищать женщин и детей. Не верят, что среди них есть такие, кто скорее умрет, чем причинит боль ребенку. А сам он не верил в то, что Тила полюбила его таким, какой он есть, в то, что Джон Харрингтон — друг, а не соперник. Джеймс с бесконечной нежностью убрал прядь волос с лица Тилы, легко коснулся ее щеки. |