Книга Мятежница, страница 16 – Хизер Грэм

— Так вот оно что, — пробормотал Йен.

— Что же именно? — раздраженно спросила Элайна.

— Питер О'Нил обещал жениться на вас. Но его родители считают Элайну Макманн неподходящей партией для своего сына.

Элайна не желала больше терпеть унижений. Она с презрением посмотрела на Йена и процедила сквозь зубы:

— Если когда-нибудь кто-либо назовет вас в моем присутствии джентльменом, то… То меня просто вырвет от отвращения! А теперь, если вам угодно…

— Мне не угодно, — прервал ее Йен. — Поскольку вы скомпрометировали меня.

— Что? — взорвалась Элайна. — Я вас скомпрометировала? Что за чушь! Мужчины каждый день только тем и занимаются, что… Что ищут падших женщин!

— Но согласитесь, что мы оказались в весьма деликатной ситуации.

— Ситуации? О чем вы болтаете? Какая еще ситуация!

— Мисс Макманн, не знаю, как бы выразиться помягче, но…

— Помягче? Это почему же? В чем состоит, как вы говорите, деликатность ситуации?

— Вы непременно хотите это знать?

— Непременно.

— Что ж, тогда слушайте.

— Я вся внимание!

Йен сердито посмотрел на нее.

— Ведь вы не собираетесь подарить Питеру О'Нилу ребеночка? Не так ли?

Наверное, даже пощечина оскорбила бы Элайну меньше, чем эти слова, лишившие ее дара речи. Но Йен истолковал это по-своему.

— А, вот оно что! Я угадал! Бедная девочка! Теперь понятно, почему вы хотели утопиться.

Элайна больше не могла сдерживаться. Размахнувшись, она попыталась дать Йену пощечину, но тот отпрянул и схватил ее за руку с такой силой, что поляну огласил громкий крик. Девушка с ненавистью посмотрела на него.

— Нет, черт вас побери! Никакого ребенка от Питера О'Нила я не жду! И тем более не собиралась топиться. Надо быть полной дурой, чтобы лишать себя жизни из-за какого-то мерзавца.

— Вы в этом уверены?

— В чем именно?

— В том, что не беременны от Питера.

— Вы что, рехнулись? — взвизгнула Элайна. — Уверена ли я, что не беременна от Питера О'Нила! Надо же такое сказать! Кстати, какое вам вообще дело до меня и Питера?

Йен неожиданно отпустил ее, скрестил руки на груди и начал расхаживать взад и вперед перед упавшей сосной. Девушке стало не по себе. Она подумала, что, если сейчас вскочит и бросится бежать, Йен непременно догонит ее и не позволит уйти. Поэтому она посмотрела на него с притворной покорностью и, стараясь скрыть дрожь в голосе, сказала:

— Мне действительно пора идти. А если вы будете чинить препятствия, я подам на вас в суд за попытку изнасилования. Согласитесь, ведь не стоит доводить до этого. Грубая сила — не способ решения проблем.

— Значит, вы полагаете, что хитростью и коварством можно добиться большего? Как в поединке, так и в жизни?

— Не говорите чепухи!

Йен посмотрел ей в лицо. Элайна заметила во взгляде молодого Маккензи злобу, напряжение и что-то еще, чего не могла определить. Когда же Йен вновь заговорил, голос его прозвучал неуверенно:

— Надеюсь, вы понимаете, что нам нельзя просто так вернуться домой.

— Почему?

— Потому что Питер наверняка уже разболтал всем, что у нас с вами было свидание в водоеме и он видел нас нагими. Ваш отец, конечно, потрясен и унижен. А мой — в ярости, оттого что я посмел так оскорбить дочь его лучшего друга, порядочного и достойного человека. Дядя также чувствует себя крайне неловко: ведь это он познакомил наших родителей. Кстати, ваш папенька может потребовать у меня удовлетворения. Хотя он известный ученый, но в вопросах чести остается романтиком.

— Вы считаете, что он способен вызвать вас на дуэль? Но это же глупо! Абсурд какой-то!..

— Вы забываете, что все мы живем на галантном Юге. То есть в самом глухом уголке нашей страны, где все еще держатся старых представлений о чести и достоинстве. Ваш батюшка может потребовать от меня удовлетворения. И я бы очень не хотел ранить его или причинить ему какой-либо вред.

— Да как вы смеете говорить подобное, хвастливый наглец! Неужели вы серьезно полагаете, что мой отец не сможет…

— Простите меня, — сухо прервал ее Йен. Элайна сама почувствовала, что наговорила лишнего. Как бы там ни было, Йену Маккензи ничего не стоило бы уложить ее отца на поединке. Ведь мистер Макманн уже в годах и к тому же всю жизнь занимался лишь наукой и книгами.

Стараясь выйти из положения достойно, Элайна сказала:

— Ничего не поделаешь. Случилась неприятность.

Вот и все.

Мысль о том, что происшедшее — всего-навсего обычная неприятность, на минуту заслонила собой серьезность создавшейся ситуации. Но только на минуту. Девушка тут же вновь подумала, что ее отец, воспитанный в правилах истинного южанина, непременно потребует удовлетворения у Йена Маккензи, скомпрометировавшего его дочь.

— Боже мой! Что станет с моим отцом! — тихо проговорила она.

— Вам следовало подумать об этом прежде, чем раздеваться и прыгать в водоем.

— Вы несносны, Йен! Ведь я была уверена, что поблизости никого нет! Любой порядочный джентльмен в таком случае должен был…

— Вы были уверены, что совсем одна? Или ждали Питера О'Нила?

— Вам не представится случай убить на дуэли моего отца, Йен Маккензи! Ибо через несколько мгновений я убью вас!

Йен поднял руку:

— Сейчас не имеет значения, что подтолкнуло вас к подобному бесстыдству.

— Бесстыдству?!

— Мисс Макманн, вы можете назвать меня грубияном, ханжой, кем угодно. Но, боюсь, в нашем обществе отнесутся не очень одобрительно к девице, бегающей по лесу нагой.

Элайна знала это не хуже Йена. Несколько минут назад она бы покорно согласилась с его словами. Но теперь вдруг почувствовала себя уверенной и защищенной. Ибо между ними возник спасительный барьер — одежда. Вскочив с поваленного дерева, Элайна бросилась на своего мучителя с непреодолимым желанием причинить ему боль. Йен, не готовый к подобной атаке, успел только выставить вперед ногу, но при этом потерял равновесие и свалился с бревна, увлекая за собой девушку. В следующее мгновение она уже сидела на нем верхом и смотрела в его округлившиеся от изумления глаза.

Возможно, она была слишком уж решительной, но в этот миг Элайне безумно хотелось ударить поверженного наземь противника кулаком в челюсть. Однако Йен быстрым движением сбросил с себя непрошеную наездницу и вскочил на ноги. Схватив девушку за плечи, он приблизил к ней свое лицо.

— Да угомонитесь же наконец! — злобно прошипел он. — Ну и характер! Прямо чертенок какой-то!

— Вы считаете это проявлением характера? — презрительно скривилась Элайна. — Да вы еще совсем не знаете меня!