Книга Дама червей, страница 70 – Хизер Грэм

— Ах вот как? И как же вы собираетесь меня спасти? Велите вирусу каким-то чудесным образом пощадить меня?

— Я могу немедленно эвакуировать вас с судна.

Рина покачала головой.

— Уэллен — неплохой парень, просто его одурачили.

— Одурачили? — изогнув брови, вежливо осведомилась Рина.

— Он считал, что полностью в курсе дела. А от него скрыли, что на борту самолета — фэбээровцы. Когда же я сказал ему, было уже поздно. Иначе, кто знает? Может, ему удалось бы хоть немного довести до ума этих недоделанных героев. Впрочем, он и сам такой. Считает, что люди вроде него могут принимать наилучшие решения. Но он заблуждается. Уэллен… он ведь тоже из этих, из тех, что у кормила власти.

Рина молча боролась со слезами. Нет, Кил никогда не переложит вину на других. Да никто и не виноват. Да, люди несовершенны, но что с того? Они борются, они стараются…

— Уэллен знает, что я прав. Он знает, что химическое, бактериологическое и ядерное оружие надо уничтожить. Он делает все от него зависящее, в этом следует отдать ему должное. Он пробивает разумные законы. Ему лучше других удается объединять антивоенные силы из разных стран. Но этого мало.

Губы у Рины сложились в печальную улыбку.

— Нет, Ли Хок, это вы заблуждаетесь, — негромко сказала она. — Кил знает, что тактика террора ни к чему хорошему не приведет. И ему также хватает сострадания понять, что любая жизнь на этой земле драгоценна и неповторима.

Хок промолчал. Оглянувшись, он посмотрел на яхту.

— Да, красота. Этот корабль — посланник старых, благородных времен. Тех времен, когда человек умел находить общий язык с природой. С небом, солнцем, морем. Но эти времена остались позади. — Он повернулся к Рине. — Нельзя вам возвращаться на яхту.

От этого тона Рина похолодела. Ей сделалось по-настоящему страшно.

— Итак, вы знаете, кто я, — ласково продолжал Ли Хок, глядя на Рину с некоторым сочувствием. — Я хочу спасти вас. И мне хотелось бы, чтобы в конце концов я мог вам довериться.

— И что же дальше? вежливо осведомилась Рина. Он рассмеялся:

— На обреченном корабле я и минуты лишней оставаться не хочу. Если они готовы заплатить выкуп, ночью я бы незаметно исчез. Остановить меня никто не осмелится, ведь я в любой момент могу открыть свой ящик Пандоры. Ампулу нетрудно оставить где-нибудь там, где она непременно разобьется, и бациллы попадут в воздух. Меньше, чем в пяти милях отсюда меня поджидает небольшая яхта. Могу взять вас с собой, только, надо быть уверенным, что вы не вонзите мне нож в спину.

— Вы убили моих детей. Чего же вы от меня ожидаете?

— Жаль, что вы так настроены, — пожал плечами Ли Хок и приподнялся со скамьи. Рина выхватила из кармана пистолет. Он вновь сел на место и улыбнулся. — Не думаю, что вы сможете пустить в ход эту штуку.

Рина засмеялась.

— Видите, у вас даже руки дрожат. Нет, Рина, на убийство вы не способны.

Она заставила себя оборвать смех.

— Вообще-то нет. Но как вы не можете понять, Ли Хок: вы уничтожили мою семью.

— И все равно на убийство вы не способны.

Рина сняла пистолет с предохранителя и прицелилась.

— Сейчас посмотрим, — почти прошептала она. Не смей, прозвучал внутренний голос. Не пытайся быть Богом и судьей вместе с судом присяжных тоже не пытайся быть. Выстрели так, чтобы просто остановить его — не убить, хотя он и заслуживает смерти. Он сам по себе опаснее любого вируса…

— Ри, — наклонился к ней Ли Хок. Она потянула за спусковой крючок. Ничего не произошло — раздался всего лишь сухой щелчок. Пистолетом слишком долго не пользовались.

Ли Хок спокойно улыбнулся. Рина вскочила на ноги. Лодчонка опасно накренилась на борт. Единственный выход — нырнуть, закрыв глаза, в темнеющую воду…

— Никуда вам не деться, Ри. Но я люблю вас. И бережно отдам вас в объятия ночи.

Мир затуманился перед ее глазами. Охваченная парализующим страхом Рина смотрела, не отрываясь, куда-то ему за спину. Повсюду была лишь тьма, лишь мрачные тени.

Ли Хок нагнулся и схватил ее за плечи. Лодка закачалась — ощущение было такое, словно море нависло черной стеной. И где-то вдали соткалась странная, почти неразличимая фигура. Она поднимается, поднимается все выше…

Уж не сам ли дьявол, бегло подумала Рина, приподнимаясь и тем самым словно облегчая задачу своему спасителю. Она сбросила с себя оцепенение и с криком ужаса кинулась в воду.

Войдя в каюту, Джоан первым делом сбросила туфли и, обернувшись, тесно прижалась к Килу и запечатлела у него на губах влажный и долгий поцелуй.

— Чувствуйте себя как дома, конгрессмен, — хрипло сказала она, наконец оторвавшись от него, — я сейчас вернусь.

— Куда же ты?.. — Он схватил ее за руку и круто развернул к себе лицом.

— Говорю же, сейчас вернусь, только разденусь.

— Я хочу, чтобы ты разделась при мне.

— Я… э-э-э… Мне надо…

Тебе надо избавиться от смерти, которую ты носишь на себе, мрачно подумал Кил. Но этого я тебе сделать не позволю.

Он крепко прижал ее к себе, потеребил мочку уха и жарко выдохнул:

— Я хочу видеть, как ты раздеваешься.

Джоан на мгновение застыла и, чувствуя, как он покрывает поцелуями-укусами ее шею, негромко застонала. Уступает? Думает, что перед ней просто мужчина, сгорающий от желания?

— Ну пожалуйста… — прошептал Кил, жадно поглаживая ее соблазнительные округлости и тонкую талию. — Ну прошу же тебя, Джоан, не отказывай мне в этом. Я хочу тебя, всю хочу…

Он начал расстегивать ей пуговицы на блузке. Джоан вновь напряглась, но сопротивляться не стала. Мгновение спустя блузка полетела на пол. Он рванул за молнию, и за блузкой последовала юбка.

Джоан отступила на шаг, с улыбкой позволила ему снять с себя бюстгальтер и изящным движением выскользнула из кружевных трусиков.

Кил, сохраняя на лице плотоядную улыбку, бесстрастно наблюдал за ней.

Джоан — красивая, стройная, прекрасно сложенная женщина. У нее правильные черты лица, безупречная кожа. Судьба позаботилась о том, чтобы она родилась в преуспевающей семье. Так в чем же дело?

— Кил… — прошептала она, широко раскидывая руки. Он шагнул к ней, крепко обнял и, словно в порыве неудержимой страсти, повалил на пол. Ничего, похоже, не подозревая, Джоан удовлетворенно вздохнула и прижалась обнаженным телом к его одежде, словно испытывая наслаждение от прикосновения к грубой материи.

Кил запустил пальцы в ее волосы и жадно впился ей в губы. Глаза ее были закрыты, он же пристально следил за собственной правой рукой, поспешно ощупывавшей валявшуюся на полу одежду. В карманах юбки ничего. В карманах блузки — тоже. Так где же это, где? Продолжая поиски. Кил не выпускал ее из рук, и тут ему пришло в голову, что, наверное, Доналд был прав: на него и впрямь словно стена обрушилась. Джоан — красавица, а он ничего не испытывает. Ну буквально ничего. Да, это не Рина. Нет у нее этих бархатных, черных, как вороново крыло, волос, нет гладкой, как китайский шелк, кожи. Если бы не был так занят своим делом, честное слово, заулыбался бы. Надо же так влюбиться — всей душой, всем сердцем, всем телом…