Книга Западня, страница 76 – Анна Малышева

— Вы меня слушаете? — с легкой обидой спросила Татьяна. Оказалось, она что-то говорила, пока он ушел в свои расчеты.

— Простите?

— Я говорю, что не обязательно эти деньги украли. Она могла положить их в банк, а маме ничего не сказать В конце концов, она ведь не обязана отчитываться перед ней.

— Возможно, так и было, — согласился Михаил. — Скажите, а дверь у нее случайно взломана не была?

— Нет! Представьте, меня этот вопрос тоже волновал, я спросила у следователя Никто дверь не взламывал.

Да разве стала бы она ждать, пока воры заберутся! Кстати, вы получили свою тушечницу? — неожиданно спросила она.

— Нет, не получил. Я так и не собрался ей позвонить, а потом было поздно.

Татьяна вздохнула:

— Ну, пропало дело… Ее мать вам такую вещь не отдаст. Она тоже скуповата. Думаю, этим Ира пошла в нее.

Тем более если деньги украли… Но я все-таки в это не верю.

Старуха все выдумала, наверное, у нее на почве горя случился заскок.

Актеры в основном собрались. Они посматривали на взрослых, будто ожидали от них каких-то указаний. Татьяна заметила это, встала и с чисто профессиональной властностью, по-директорски, обратилась к ребятам:

— Что ж, ваша идея мне понравилась. Молодцы! Давайте договоримся так: я беру на себя организационную сторону, а вы делаете свое обычное дело. Играете Надеюсь, роли не перезабыли? Еще на один спектакль вас хватит? Я, к сожалению, со всеми не знакома, так что давайте сперва представимся друг другу.

Актеры переглянулись. Видимо, они не привыкли к такому начальственному тону, и он их покоробил Однако ребята стали называть себя, не забывая упомянуть, какую именно роль играют в пьесе. Михаил жадно следил за этой церемонией. Особое внимание обращал, конечно, на девушек. Те представлялись с достоинством, словно подчеркивая свою «звездность».

— Оксана, — сказала бойкая маленькая девушка. — Я играю призрак.

— Лена. Я играю О-Цую, дочь самурая.

— Наташа. Я — служанка, меня по пьесе зовут О-Емэ.

— Владислав, — представился чернявый, белолицый парень, в самом деле чем-то похожий на японца. — Я играю Синдзабуро, самурая.

— Ольга, — нехотя представилась высокая девушка, — Я играю парикмахершу.

— Лида. Я — гейша, — сказала хорошенькая девушка и смутилась.

— Ну, разумеется, ты не гейша, — начальственно подбодрила ее Татьяна. — Мы все это поняли, не стесняйся.

Михаил почувствовал смутный стыд за нее — она никак не могла найти верный тон для общения с ребятами.

"У Ирины это получалось, — подумал он. — А у меня?

Может, я тоже их раздражаю. Если так — тогда контакта не выйдет. А познакомиться с девчонками поближе необходимо!" У других актрис роли были маленькие, почти без слов А на парней-актеров Михаил обращал мало внимания. Наконец церемония была закончена, и Татьяна осведомилась:

— Значит, все собрались?

— Нет Милены, — неожиданно сказала Наташа.

Михаил насторожился, следя за ее невозмутимым лицом.

Неужели и вправду она?..

Остальные актеры, услышав про Милену, зашептались, кто-то насмешливо пожимал плечами. Лида пренебрежительно заметила:

— Нет, и не надо. Лишние люди на сцене. Там и так толкучка, как раз в моей сцене. Не протиснешься. Прошлый раз мне на кимоно наступили, чуть голой не оставили.

— Под ноги смотри, — бросил какой-то парень, но это прозвучало совершенно беззлобно. Лида, во всяком случае, не обиделась и толкнула его локтем:

— Помалкивай, торгаш!

Парень играл в этой самой сцене продавца безделушек. Михаил его помнил — роль у него была коротенькая, но заметная, гротескная. И парень играл прекрасно, явно наслаждаясь каждой секундой, пока был в центре внимания. «Жалко ребят, — подумал Михаил, следя за их шуточной перепалкой — Еще немного — и не останется у них театра, уйдет такая яркая часть их жизни. Нет, Ирина не могла застрелиться и бросить их на произвол судьбы. Она слишком хорошо это понимала… Она чувствовала за них ответственность Я видел это. Человек, у которого есть любимое дело, искусство, чье-то поклонение, пусть даже горстки этих ребят, не покончит с собой. Разве что в припадке безумия?»

Татьяна спросила, не нужно ли им репетировать, чтобы не забыть текст. Она сама этого не знала, так как с театром дела никогда не имела. Ребята возбужденно зашумели:

— Надоело репетировать! Сто раз репетировали! Все наизусть знаем!

— Лучше назначьте, когда будет спектакль, — смело обратилась к директрисе маленькая Оксана. — А мы уж не подведем.

Татьяна слепка смутилась, но лица не потеряла. Она весело хлопнула в ладоши, будто перед ней были взбунтовавшиеся первоклассники.

— Ну-ну, спокойно! Я не собираюсь вас перекрикивать! Значит, даете слово, что не подкачаете? Глядите, публика будет серьезная, придут взрослые люди. И это будет особенный спектакль. Знаете, что я сделаю? У меня есть прекрасная фотография Татьяны, еще молодой. Я увеличу снимок до портрета, поставим его в зале, возле сцены, передним положим цветы. А перед спектаклем любой из приглашенных гостей сможет выйти и сказать маленькую речь в ее память.

Все согласились, что так будет лучше всего. Только Михаил подумал, что эта затея пахнет чем-то казенным.

Портрет, да еще наверняка с черным углом, цветы, речи.., Но возражать директрисе он не решился. В конце концов, она ведь старалась от чисто! о сердца. Просто не умела по-другому. Татьяна спросила, как ей связаться с ребятами, чтобы сообщить, на какое число будет назначен спектакль.

— А вы позвоните прямо мне, — предложила Наташа. — Я извещу остальных, телефоны есть у всех.

— Ну и прекрасно, — с явным облегчением сказала Татьяна Она куда-то заторопилась, может, только делая вид, что спешит. Возникшая неловкость не укрылась даже от нее. Михаил сказал, что еще ненадолго задержится, чем явно ее разочаровал. Она отвела его в сторонку и, крепко держа за локоть, шепнула:

— Я все-таки поговорю с ее мамой насчет вашей тушечницы. Я свидетель, что Ира хотела ее вам подарить.

Знаете, когда я это от нее услышала… Вы уж меня простите, но я сразу подумала, что Иринка к вам неравнодушна.

Михаил отшатнулся, но она его не отпустила, добавив извиняющимся тоном:

— Нет, уж вы поверьте, мне лучше знать. И потом…

Знаете, вы немножко похожи на парня, из-за которого она когда-то сума сходила. Ну, не бойтесь, это было давно! — Она деланно улыбнулась, будто предлагая ему принять участие в милой шутке. — Вы, наверное, просто напомнили его Иринке… Бог знает, что ей пришло в голову тем вечером, с чего это она расщедрилась на такой дорогой подарок? Я ведь спросила ее, сколько она отвалила за тушечницу. Как выдумаете, сколько? — И, расширив глаза, Татьяна сообщила: