Онлайн книга «Привидения являются в полдень»
— И все же оговорите, пожалуйста! — попросил его следователь. — В ваших же интересах это сделать. — Так всегда — чтобы спастись самому, надо подставить кого-то другого. У вас именно такие методы? — Вы, я вижу, читали не только Руссо, но и «Архипелаг ГУЛАГ», — заметил следователь. — Но здесь не НКВД. Вам-то не надо писать ни на кого донос. Просто скажите — кто мог вас оговорить? Мы проверим этот факт, и все. — Это могла быть Елена Дмитриевна. — Шахов едва шевелил губами, произнося это. — Учительница географии. — Зачем бы ей это понадобилось? — Это тяжелая история. — Личные счеты? — Да, очень личные… Простите, она — несчастный человек, и мне не хотелось бы… — Я даю вам слово, что все сказанное вами не выйдет за пределы этой комнаты. — Хорошо… Когда-то она питала какие-то надежды на мой счет… Я ей их не подавал — она сама вообразила себе, что в конце концов мы должны пожениться. Объявила это всем учительницам. Начались шепотки за спиной. Без всякого основания начала делать мне намеки, что я будто бы к чему-то ее склонял… Да ни к чему я ее не склонял и склонять не мог! Просто как-то на ее день рождения подарил ей букетик цветов… Очень давно, когда еще работал первые годы… Сразу после института. Такой обыкновенный знак внимания вызвал у нее дикую реакцию. Я даже подозреваю, что никто и никогда не дарил ей цветов. Бедная девушка! Бедняжка! Вы знаете, ученики дали ей очень злое прозвище… — Какое? — Девушка. — Как? — Девушка. Они намекали на то, что она останется старой девой. Только дети могут быть такими жестокими и прямолинейными… Я же никогда и ничем ее не оскорблял. Просто давал ей понять, что ее претензии беспочвенны и никакого результата иметь не будут… Что ж? Она меня возненавидела. Старается отравить мне жизнь, прозвала меня подлецом, всячески преследует и унижает меня… Даже выдумала, будто я неравнодушен к ученицам старших классов. — С чего она это взяла? — Да просто с того, что я всегда любезен с девочками, я отношусь к ним как к будущим прекрасным женщинам… Никогда не оскорбляю их, не унижаю их женственность, напротив, стараюсь, чтобы они привыкли к комплиментам, к любезности, к мужскому вниманию… Что тут такого? Она же переворачивает все это наизнанку, и получается дикий ужас. Вот и все. — Все? Да, что уж тут сказать… — Следователь пожал плечами. — А вот скажите мне, Владимир Иванович, приходилось ли вам видеться с вашими ученицами вне школы? — Значит, это она донесла… — как бы про себя отметил Шахов. — Сплетни, да? Но зачем же обыск? — Ответьте на мой вопрос, прошу вас. — Приходилось! Ну и что?! Иногда я приглашаю девочек к себе домой позаниматься языком… Это некоторым просто необходимо… Но ее выдумки — это просто грязная клевета… Представьте, однажды она даже дежурила у моего подъезда и видела, как от меня вышла одна ученица. Был скандал! — Да, неприятно, — согласился следователь и неожиданно спросил: — У вас есть машина, Владимир Иванович? — Машина? — растерялся тот. — Да, есть… То есть это машина моей матери, но она, с тех пор как стало шалить сердце, не водит… Я сдал на права и пользуюсь ею по доверенности… А что? — Ничего. Скажите, пожалуйста, где вы были вечером пятого мая? — Что? Не помню. А какое это имеет значение? — Небольшое, но все же имеет. — Следователь заметил, как оживился его помощник — наконец-то, мол, дошло до дела. — Так вы вспомните? — Пожалуй… А какой это был день недели? — Вот календарь. Шахов долго смотрел на маленький календарик, потом вдруг вскричал: — Ах, помню, помню! Дома! Я смотрел телевизор! Шел чудесный фильм, «Гибель богов» Висконти! Вы смотрели? — К сожалению, нет. Значит, вы были дома? Весь вечер? — Да. — Один? — Я всегда один. — Никто не звонил вам, не заходил в гости, вы никуда не выходили? — Никто не звонил, не приходил, я никуда не выходил. Кажется, шел дождь. — Верно. Ну а что вы скажете насчет вечера шестого мая? Тоже были дома? — По-моему, да… Знаете, я вообще-то домосед… Люблю уют, тишину и, грешным делом, люблю смотреть телевизор. А что? — Ничего. И вас тоже никто не беспокоил? Никто? Даже по телефону? — Кажется, нет… Ах да! Позвонила мать, но очень поздно. Да, именно шестого мая, поздно вечером… Ей надо было узнать, не принесли ли счет за телефон… Она разговаривала с моего телефона с родственницей в Воронеже… Счет обычно приносят шестого или седьмого мая, вот она и поинтересовалась. Счет не принесли, так что мы разговаривали совсем недолго. К сожалению, мне совсем не о чем говорить с собственной матерью… — Так. А во сколько она вам позвонила? — Около одиннадцати часов. Да почему вы меня спрашиваете об этом? — Я вам все объясню. А что вы скажете о середине дня восьмого мая? — Господи… Да что случилось? Почему это вам важно? Я не помню! Не помню! Шахов раскричался, и следователь был весьма этому рад. Он видел, что тот потерял над собой всякий контроль. Он кричал: — Не помню, не помню и помнить не желаю! Объясните, почему вы меня спрашиваете, немедленно объясните! «Душа не вынесла протокола… — сказал про себя следователь. — Как я и думал». А вслух произнес: — Я обещал вам все объяснить и объясню немедленно, как только вы ответите мне на этот вопрос. Где вы были? — Я же говорю вам — не помню! У меня плохая память! Невозможно помнить все! Я не помню, говорю вам! — Успокойтесь. Так вы не помните? Вы были не в школе? — Нет! Это был праздник, выходной день! — Значит, вы были дома? — Нет! — Так где же? — Не помню! — Если вы вспомнили, что были не дома, значит, все же помните что-то, — заметил следователь. — Так скажите мне. Опять что-то личное? — Боже мой, Боже мой… Да какое это имеет значение?! Хорошо! Пусть! Я встречался с одной девушкой. Не с Девушкой, которая меня травит, а с нормальной девушкой! Вам этого довольно?! — Девушка — ваша ученица? — Нет! — Кто же? — Вы не имеете права меня спрашивать! Это произвол! Это безобразно! Почему вы… Шахов задохнулся. Следователь налил ему воды и протянул стакан, но тот грубо оттолкнул его руку. Вода плеснула на рукав следователю, и он снова поймал на себе взгляд помощника. «Все деликатничаешь с этой свиньей?» — спрашивал этот взгляд. «Сейчас перестану!» — пообещал себе следователь и поставил стакан на стол. |