Онлайн книга «Стриптиз перед смертью»
|
– Как ваш супруг? – Вероятно, хорошо, – скупо ответила она не моргнув глазом. – Он все еще не приехал? – Нет. – Он в Дамаске? – Наверное, в Дамаске. Следователь ухватился за это «наверное»: – Вы точно не знаете, где он теперь находится? – А в чем дело? – Мне случайно стало известно, что он не продлевал свой паспорт и не мог законным путем покинуть Россию. Вы что-то можете добавить? В посольстве волнуются, хотели бы его видеть. – Насколько я знаю, он в Дамаске, – монотонно повторила она. – То есть он незаконно покинул страну? – Я совсем ничего об этом не знаю. А как он мог сделать это незаконно? – Скажите, вы не вспомнили ничего о том человеке, к которому Инна обращалась, чтобы занять денег для вас? – Вы все еще думаете, что это он ее убил? – с трудом выговорила она. – А вы как считаете? – Думаю, нет. Не знаю… – Она нервно поводила плечами, ища нужного слова. – Ой нет. Ничего не могу сказать. – А вы твердо уверены, что убийца не он? – Нет, не слушайте меня! – Почему же? Я как раз хочу послушать ваше личное мнение. – Мое мнение ничего вам не даст. – Хорошо. – Следователь открыл ящик стола, протянул ей фоторобот. – Посмотрите внимательно. Лена вытянула шею, вгляделась – жадно, настороженно. Она так и пожирала взглядом черно-серое изображение. – Узнаете? – спросил следователь, выждав минуту. – Никогда не видела. – Это не ваш знакомый? – Даже ни на кого не похож. А кто это такой? – Этот человек увез девочку. – Оксану? – Она все еще вглядывалась в фоторобот. – Он… не русский? – Верно заметили. Араб. – Араб… – протянула она, откидываясь на спинку стула. – Нет, среди моих знакомых такого нет… А кто составил фоторобот? – Нянька девочки, соседка вашей подруги. – Александра? Скверная баба… – Эти слова, казалось, вырвались у девушки невольно, она прикусила нижнюю губу, замолчала. – Почему же? – Следователь положил фоторобот на стол так, чтобы девушка все время видела его. – Очень жадная. Корыстная. И я представить себе не могу, как она могла отдать ребенка незнакомому человеку с такой внешностью! – горячо сказала Лена. Впервые ее лицо по-настоящему оживилось, видно было, что она говорила искренне, что эта тема ее действительно волнует. – Я уверена, что он дал ей денег! Без денег она ничего на свете не делает! – Я, представьте, того же мнения. И очень опасаюсь, что эта женщина кое-что исказила в фотороботе. Но это – между нами. Я не могу высказывать такие предположения. Они опираются на личную антипатию. – А зачем она исказила его внешность? – Если он дал денег, ей невыгодно, чтобы его нашли. – Верно… – Девушка снова померкла, ссутулилась. – Но тогда вам никогда его не найти… – Все, что у нас есть, – это фоторобот и упоминание той же соседки об акценте этого человека. – А наврать она не могла? – спросила девушка и тут же покачала головой: – А что, возможно, это араб… – Как вы думаете, мог быть тот человек, к которому Инна обратилась за деньгами, отцом ребенка? – внезапно спросил следователь. – Как? – отпрянула Лена. – Да почему вы так думаете? – Вы говорили о ее гордости. Возможно, она не решилась бы обратиться к постороннему человеку. – Она никогда бы не обратилась к отцу Оксаны. – Почему? – Она его презирала. – Можете сказать, по какой причине? Девушка уклончиво сообщила, что отец был не слишком порядочным… – Но тот человек, который не дал ей денег, тоже оказался непорядочным? Лена махнула рукой: – Думайте что хотите, но это не он. – А Инна говорила вам, что отец ее ребенка араб? – наугад спросил следователь. И по тому, как страшно изменилось лицо девушки, как она попыталась скрыть свое смятение, понял – попал в точку. – Н-нет… – едва слышно произнесла она. – Нет, не говорила. – Почему же она скрыла это от вас? К этому моменту девушка уже овладела собой и твердо ответила, что отец ребенка – это была запретная тема. Инна не говорила об этом никому, даже матери. Следователь заметил, что если Лена что-то скрывает, то тем самым губит ребенка. Она зарыдала так внезапно, будто что-то в ней сломалось, прорвалось. Плакала, вытирая слезы тыльной стороной ладони, от всхлипываний лишилась дара речи, только все делала знаки тлеющей сигаретой – «сейчас успокоюсь!». Следователь терпеливо ждал, надеясь, что эти слезы означают ее решение все рассказать. Сколько таких слез он видел! – Простите… – Лена старательно вытерла лицо платочком, который достала из сумочки. – Так что вы мне можете сообщить? Вы что-то вспомнили? – Нет. Такого ответа он не ожидал. А девушка сделала несколько затяжек, погасила сигарету и подняла на него покрасневшие усталые глаза: – Если бы я могла вам помочь! – Если бы хотели! – поправил он ее совсем недружелюбно. – Простите, но я же не мальчик. У вас есть что сообщить, а вы… Вы сама мать – неужели не хотите спасти ребенка? Кого вы покрываете? Зачем вам это нужно? Я сейчас вот что сделаю – отправлю вас в КПЗ, там подумаете, что вам рассказать. – За что меня в КПЗ?! – Девушка замерла, уставившись на него. – Я ничего не сделала! Мой сын… Нет, вы не можете! – Я все могу. – Если бы я знала, я бы сказала! – Ну, кричать не надо. Я лично совсем не хочу отрывать вас от ребенка, но что прикажете делать? Надо подумать и о другом ребенке. – Я вас умоляю… Он отвел от нее глаза, подмахнул подпись на пропуске и протянул ей: – Идите. Я не могу вас заставить говорить, но запомните: если вы молчите из глупой девичьей солидарности, не хотите позорить покойную подругу или еще там что, ребенок погибнет из-за вас. Вам известно, сколько может прожить такая маленькая девочка без надлежащего ухода и питания? Мы можем вообще ее не найти, а можем найти больную. Идите. Она молча взяла пропуск и вышла. В машине на улице ждал Мухамед. Первым делом он спросил, о чем с ней говорили Зачем они ее так беспокоят? Он цокал языком, выезжая на проспект. Об убийстве этой девушки спрашивали? Лена на все вопросы отвечала почти машинально, пока не вспомнила… |