Онлайн книга «Где-то есть ты…»
|
Даже если бы Митя с Дашей встречались, а я знала, что он неправильно себя ведёт по отношению к ней, я бы не выдала его никогда. Поговорила бы с ним, попыталась бы вразумить, но лезть в их личную жизнь или жизнь кого-либо другого – никогда. Такой уж я человек. – А, что так тихо вокруг? – Я решила прервать молчание. – Тихий час, – Митя чистил и передавал мне фисташки. – Понятно. А у нас с девочками сегодня девичник. Будем пить и перемывать кости мужикам. – Всегда было интересно, о чём вы там болтаете на своих бабских встречах? – Обо всём на свете, – я поймала ртом орешек, который Митя запустил в воздух. – А своих мужиков обсуждаете? – Конечно. Особенно бывших. – И секс? – И секс. – И даже размеры членов обсуждаете? – Ха-ха. Ну-у, бывает иногда. – Фу… – Можно подумать, что вы не обсуждаете женские прелести и всякий там секс. – Нет. Ну так, спрашиваем друг друга: «Было?» – Отвечаем: «Было». Вот и отлично! Влад на соседней койке усмехнулся и отвернулся к стене. – Фу… Вы, наверное, ещё и фигуры наши, и грудь женскую обсуждаете? – Ну как… Вроде, нет. – Обсуждаете! – Разве только форму как-то раз… – А какая она должна быть? – поинтересовалась я. – Кому-то нравятся большие, как дыни. Таких большинство. А лично для меня главное в груди – её красота. Мне самому нравится размер не больше второго с половиной. Когда больше, она начинает отвисать от тяжести. Это некрасиво. Нужно, чтоб в ладошку помещалась. Маленькая упругая дерзкая грудь – идеал. А ещё – чтобы соски были симпатичные. И эта штука, которая вокруг соска, не знаю, как называется, чтобы не большая была, как у козы, а аккуратная, сантиметра в три. – Ах ты макаронник! Жаль, тебя девушки не слышат, которые бредят увеличением сисек. А… женские интимные стрижки когда-нибудь обсуждали? – Нет, – Митя скривился, – а что там обсуждать? Какие стрижки? Там вообще стрижки не должно быть. – М-м-м… Ясно. – Мне уже стало неловко от своих же вопросов. – Да-да. – Все мужчины так считают? – Не знаю. Конечно, не все. У всех вкусы разные. Если любишь человека, то неважно, где у него и что у него. – Логично, – я вытянула вверх ноги, разглядывая синие бахилы. – А вы там всем женсоветом и стрижки интимные обсуждаете? – Бывает. Что такого? Я даже с тобой ничего не стесняюсь обсуждать. Это же на словах. А в раздевалке женской я вот не могу раздеться. Стесняюсь. Мы, женщины, – странные существа. Сразу начинаем втихаря разглядывать друг друга, ищем недостатки, завидуем достоинствам. И мне не хочется, чтобы меня разглядывали. – Правильно. Только мужчины должны разглядывать женщин. Я с детства мечтал попасть в женскую баню, чтобы подглядывать. – Фу-у! Ха-ха! Дим, сразу видно, что ты не знаешь, что такое общественная баня! В детстве мама меня туда таскала каждые выходные, так было принято почти у всех. Сажала маленькую Еву в тазик с водой, давала игрушки, а та наблюдала за тётями, которые рядом с ней натирали свои тела мочалками. – Ух ты! – Да погоди ты! Чего я только там не видела! Там же не одни богини красоты мылись. По большей части кругом были старухи: старые, дряхлые, отвисшие титьки! У многих из них они висели до пупа, словно пустые мешочки для мелочи. Рыхлые целлюлитные ляжки. Сморщенные, как сушёное яблоко, попки. Мохнатые лобки всех мастей: чёрные, белые, рыжие, молодые, старые. Всякие! – Фу! Всё, перестань! – Меня саму тошнит, когда я вспоминаю. Если ты полюбишь человека, то будь готов к тому, что он когда-то постареет и будет выглядеть, как урюк. Это правда жизни. – Значит, и ты постареешь. И станешь страшненькая, как ощипанная индюшка. Старенькая, сгорбленная, с висячими титечками. – Так и ты, Митя, тоже! У тебя будет маленький, сухой, сморщенный синий стручочек между кривых старых ножек. – Вы, ребята, по ходу совсем друг друга не стесняетесь, – донеслось с соседней койки, – я уже красный как рак от ваших пошлых разговоров. – Да, – проскрипел Митя противным голосом, – мы – гадкие извращенцы! Мы втроём дружно засмеялись. Митька кинул в меня фисташку, та попала мне по носу. В ответ я принялась его щекотать. Насмеявшись до слёз, я протянула ему один из наушников, второй воткнула себе в ухо. – М-м-м… – Митя закатил глаза от удовольствия и начал рисовать в воздухе замысловатые фигуры указательными пальцами, – это что за трек? – Diana Ross – «I’m coming out». – Неплохо. – Ага, точно. – Я погрузилась в мир волшебной музыки, улыбаясь, глядя в потолок. – Тысячу лет не слушал… Надо переписать у тебя… Так мы лежали ещё час и слушали музыку вплоть до прихода медсестры с очередной порцией лекарств. Мне было удивительно спокойно рядом с этим человеком. Я придумывала, как бы раскрутить Митю на разговор про Сашу, как бы ненавязчиво подвести его к этому. Вместо этого просто молчала. Меня переполняло счастье. Я знала, что так не бывает, но мечтала, чтобы это счастье во всех сферах моей жизни продолжалось вечно. – Нет, Мила, тебе, конечно, легко говорить! – Лера тяжело вздохнула, – я всё понимаю, но звонить не хочу! – Если бы моя мама была жива, я бы всё ей простила и позвонила, не задумываясь! – Милка махнула руками, чуть было не пролив вино из бокала. Мы сидели на ковре в зале нашей с Милой квартиры: я, Милка, Дашка и Лера. Уже второй час мы пили вино, чередуя его с кофе, и оживлённо дискутировали. Мила приготовила нам чудесный ужин и закуски, придавшие девичнику необходимую атмосферу праздника. С нами была Лерка, замужняя коллега Милы, она всегда отлично вписывалась в нашу скромную компанию. Мы, в свою очередь, всегда прислушивались к её советам, стараясь почерпнуть из них некую житейскую мудрость, которая пригодилась бы нам в будущей семейной жизни. – Что она тебе сказала? – Устало нахмурилась Лера. – Твоя мама только спросила у меня, почему ты с ней не разговариваешь. – Мила в характерной ей манере пожала плечами. – Это неправда, я разговариваю. Просто последнее время сама ей не звоню. Уже неделю с лишним. – Почему? – Дашка заинтересованно подвинулась ближе. – От обиды. – Нельзя держать обиду на мать. Какая бы она не была. – Я покачала головой. – Нужно более снисходительно к ней относиться. Нужно прощать. Она так много для тебя сделала, – попыталась уговаривать Мила. |