Книга Следы богов, страница 23 – Наталья Солнцева

В кабинете эксперта пахло залежалыми вещами, деревом и сыростью. Толстые каменные стены, грубо побеленные, смыкались вверху арочным сводом. Повсюду на стеллажах лежали потрепанные книги, какие-то коробки, картины без рам; стояли баночки, скляночки, бутылочки. Пара микроскопов на столе казались вырванными из другой действительности и принесенными сюда по чьей-то случайной прихоти.

Багиров нетерпеливо кашлянул, и старичок поднял голову.

– Откуда у вас этот кинжал? – спросил он. – Как он к вам попал?

– Какая разница?

Эксперт поправил на носу очки и сердито уставился на посетителя.

– Видите ли… до сих пор мне ничего подобного в руках держать не приходилось. Я даже не могу приблизительно сказать вам, где изготовлено это оружие.

– То есть?.. – не понял посетитель. – Вы имеете в виду, кинжал не старинный? Он сделан в наше время?

– Вовсе нет, – еще больше рассердился старик. – Я не знаю, к какой культуре относится подобный стиль. Это не Египет, не Индия, не Греция, не Рим… не средневековая Европа… Лезвие блестяще выковано из высококачественного сплава, похожего на сталь. А ручка – настоящее произведение искусства. Она в форме рыбы, глядите-ка…

Он поднял кинжал и показал пальцем на плавные изгибы рукоятки.

– Это имитация хвоста, это чешуя, а вот, внизу, глаз.

Багиров присмотрелся. И правда, на кончике рукоятки с обеих сторон была круглая выемка в виде глаза.

– Ну и что?

– А то! – эксперт поднял вверх указательный палец. – Рукоятка ножа выполнена из халцедона. Это такая разновидность кварца. Но… видите? Смотрите сюда! Такие странные светящиеся прожилки внутри не характерны для халцедона. И он слишком твердый. Зато по всем остальным признакам вроде как халцедон. Впрочем, я не специалист в минералогии.

– При чем тут халцедон? – удивился Багиров.

– Имитация рукоятки под рыбу очень оригинальна, – добавил старичок. – Похожее могли сделать в Африке, например. Но тогда совершенно не подходит лезвие. Видите этот тончайший орнамент? Он идет посередине лезвия и напоминает восточный растительный узор. Это сочетание ручки и лезвия делает ваш кинжал уникальным. Так где вы его взяли все-таки?

– Купил в антикварном магазине, – соврал Багиров.

– Да? И сколько вы заплатили, простите за нескромность?

– Много.

– Не сомневаюсь, – задумчиво произнес эксперт. – Очень интересная вещь. Но… вы уверены, что кинжал действительно антикварный?

– Если бы я был экспертом, то вы бы пришли ко мне, а не я к вам, – улыбнулся Багиров. – Каков примерно возраст этой вещи?

Старик прищурился и с сомнением покачал головой.

– Не могу сказать. Современная манера изготовления холодного оружия принципиально иная. Рукоятка из халцедона… это странно. Сам халцедон тоже вызывает недоумение. Хотя… – старик провел пальцами по лезвию. – Нет, не знаю. Кинжал острый, как бритва… на нем совершенно не заметно никаких следов времени. Такое впечатление, что он минуту назад вышел из рук мастера.

– Кто мог бы сделать такой нож, как вы думаете?

Эксперт пожал тощими плечиками, обиженно нахохлился. Он не знал ответа, но признаваться в этом не хотел.

– Понятия не имею, – все же промямлил он, протягивая кинжал посетителю. – Из современных мастеров никто. У меня глаз наметанный.

– Жаль…

– Вы мне визиточку оставьте, – пробормотал старик. Ему было неловко, что человек уходит ни с чем. – Если что придет в голову, я вам позвоню.

Багиров поблагодарил старика, поднялся и вышел. Из кабинета эксперта ступеньки вели наверх, в крытую каменную галерею. Начальник службы безопасности на миг почувствовал себя неуютно. Как будто пытался заглянуть туда, куда не следовало. Через минуту это мимолетное ощущение исчезло.

Из подсобных помещений музея, расположенных в бывших монастырских постройках, мощеная камнем дорожка привела его к воротам. За кирпичным забором сновали троллейбусы, торопливо шагали по-летнему одетые прохожие, ярко светило солнце. Группа иностранцев с фотоаппаратами и видеокамерами оживленно переговаривалась, показывая на ослепительные купола монастырской церкви. Их туристический автобус приткнулся в тени деревьев. Когда Багиров проходил мимо, он поймал на себе ленивый взгляд изнывающего от скуки водителя. Невольно позавидовал:

«Везет тебе, братец. Сидишь, дремлешь. А у меня еще дел невпроворот».

Он уже забыл, когда мог позволить себе вот так сидеть, ни о чем не думая, никуда не торопясь.

– Поехали, – Багиров сел в служебную машину, назвал шоферу адрес. – Да побыстрее.

– Это ж на самую окраину пилить надо, – недовольно ворчал молодой парень с модно подбритыми висками. – Раньше чем через час не доберемся.

Багиров пререканий не терпел.

– Если через тридцать минут не будем на месте, ты уволен, – спокойно сказал он, откидываясь на спинку сиденья.

Ему надо было кое-что проанализировать.

Парень понял, что начальник не шутит, и погнал во весь опор, не обращая внимания на светофоры.

– Куда сворачивать? – спросил он Багирова, когда вдоль дороги потянулись промышленные корпуса, трубы, склады и ангары.

– Давай налево.

Промышленная зона поражала унынием, вековым слоем пыли и копоти, грязью, запустением. Так вот где прошло детство Паши Широкова…

Сам Багиров вырос в Одессе, на зеленой тенистой улице, которая вела к морю; привык к сладкому морскому воздуху, запаху цветущих каштанов и старым одесским дворам, где по стенам вился виноград, а на балконах цвели герани и фуксии.

На диком одесском пляже он познакомился с молодой москвичкой, влюбился, женился и переехал в столицу.

– Здесь останови, – сказал он водителю.

Бывшее заводское общежитие нуждалось в капитальном ремонте, и людей из него большей частью выселили. Рядом начали строить панельное двухэтажное здание – то ли дом быта, то ли детский сад, – да так и забросили. По пустым оконным проемам росли кустики и деревца, фундамент скрылся в густо разросшемся бурьяне, черном от хлопьев сажи. Резко пахло аммиаком и чем-то кислым. В больших лужах поверхность была затянута жирной радужной пленкой. Неподалеку шумела запруженная земляной плотиной речка-вонючка.

Багиров, стараясь не дышать, зашагал к общежитию. Здесь, по предварительным данным, некогда проживал Жорка Пилин, давний враг Широкова.

За грязными оконными стеклами первого этажа виднелись тюлевые занавески, проложенная между рамами вата. Обшарпанная дверь оказалась открытой, и Багиров вошел, погрузившись в полумрак, пропахший щами и кошачьими экскрементами.

– Здесь есть кто-нибудь? – громко спросил он, не решаясь двигаться дальше.

Из длинного коридора вели в комнаты несколько дверей, а в самом конце, по-видимому, находилась общая кухня. Оттуда валил густой пар. «Кто-то вываривает белье», – догадался Багиров.