Онлайн книга «Дельфийский оракул»
|
– Нет… нет… не надо, – шепчет Аполлон, ощущая, как невыносимая боль сковывает его. Не вдохнуть. Не выдохнуть. И, преодолевая ее, он протягивает руку. Касается ледяной ладони, прощаясь. – Нет, – говорит он пустой чаше. – Ты ошибся! Ошибся! – Кто ошибся? – спрашивает Клеодокса. Давно пришла она и, скрывшись от людских глаз, смотрела, как обнимает Аполлон неудачницу Этодайю, как говорит с ней ласково, целует нежно. А после, выпив из чаши, меняется в лице. Что увидел он в ней, в этой чаше, золотоволосый чужак, обещавший возвести на трон Клеодоксу? Предсказал он верно гибель братьев, и все случилось именно так, как видела она. Обезумевший Сипил убил Исмена. А после пронзил себе грудь стрелой, не желая жить без брата. И чему же суждено случиться дальше? – О, здравствуй, змея, – Аполлон улыбался – прежней злой улыбкой. – Приползла ко мне пополнить запасы яда? – Отчего же, у меня и собственного в достатке. Не то что у дорогой моей сестрицы, которая оказалась так глупа, чтобы полюбить проходимца. Но она всех любит, Аполлон. – Значит, у нее большое сердце. – Большое – не значит, что крепкое. – Чего тебе надобно? – Узнать, что за чудесная у тебя чаша. Уж не та ли это чаша, о которой матушка не велела нам упоминать? Не ее ли украл коварный Лай? И не из нее ли отравила лошадей Хрисиппа ревнивая Лето? Не эта ли чаша показывает грядущее, взамен отбирая разум? Сколько раз пил из нее мой брат? – Единожды. – Ему хватило. Слабый он какой… а ты силен… и бесстрашен… или же кровь твоя служит тебе защитой от безумия? Коснулась Клеодокса руки Аполлона, и холодными были ее пальцы. – А если и так, то что? – Мести желаешь, сын Лето? И что помешает мне остановить тебя? – Быть может, это? – Острый нож прижался к ее белой шее. Но лишь рассмеялась Клеодокса: – О, неужели сам меня убьешь? Тогда все бросятся искать убийцу. И найдут тебя, не сомневайся. А еще, я могу закричать, и воины отца положат конец твоей бессмысленной жизни. – Ты и правда змея! – Мы стоим друг друга. Хочу я предложить тебе сделку. Ты обещал мне, что стану я царицей, что Фивы будут моими, так сдержи слово. Я не стану мешать твоей мести, помогу даже. Молчал Аполлон, пораженный ее коварством, и решила Клеодокса, что обдумывает он ее предложение. – Ты не справишься один. А вдвоем мы сумеем. И если захочешь, то сам взойдешь на трон! Ты силен. И бесстрашен, если не побоялся явиться сюда один. Умен. Коварен. Из тебя выйдет хороший царь. А я буду славной царицей. – Я не люблю тебя, – отстранил Аполлон ее ледяную руку. – А кого же любишь? Неужто эту глупышку, Этодайю? Хорошо, забирай ее и увози. Пусть она станет твоей наградой, если иной ты не желаешь. Так что, сын Лето, примешь ли ты мою помощь? На другой день вновь боролись братья, и вновь побеждал Файдим. Но теперь не доставляла их борьба Илионею приятных ощущений. Видел он не схватку на радость богам, когда силой своей человек восславляет их, но злость, сокрытую в могучем теле Файдима. Вот заламывает он руку брату сильнее, чем надо бы. Вот выкручивает ее, так что мышцы стонут и трещат кости. Вот спина борца натягивается, словно древесный ствол под ветром, того и гляди хрустнет. – Здравствуй, царевич. – Вчерашний незнакомец уселся рядом с Илиопеем: – Как твои братья? – Я… я поборю его! Вырасту сильным и поборю. – Так когда это будет… и разве вернет это брата? Месть ничего не меняет, юный Илионей. Месть лишь дает увидеть призрак справедливости. – Тогда что мне делать? – Помочь. – Как? – Хочешь, чтобы завтра Тантал поборол Файдима? – Хочу. – Он сильный, но очень добрый. Надо, чтобы Тантал стал злым, ненадолго, этого хватит. Когда поймет Файдим, что способен брат его одолеть, тогда и перестанет метить на его место. Вот, возьми. Незнакомец протянул ему стеклянный фиал, в которых матери обычно хранят драгоценные масла для своих чад. – Добавь в воду одну каплю. Всего лишь каплю! Смотри, не ошибись! И дай Танталу выпить. Достаточно будет, даже если просто пригубит он. Сила войдет в его тело. Вот, гляди. Из сумки возникли серебряная чаша и обыкновенная фляга. Налил незнакомец в чашу воды, капнул каплю из фиала, всего одну. И – выпил воду. Ничего с ним не случилось. Поднялся незнакомец, подхватил на руки Илионея и подбросил его, так высоко, как ни один из братьев не подбрасывал. – Видишь, каким сильным я стал? – спросил он. – Сам решай, помогать ли брату. Но, чур – не рассказывать ему об этом! Он у тебя очень честный. Не захочет побеждать такой ценой. А не победит – погибнет. И этим же вечером вновь обнимал Аполлон возлюбленную, пел ей, лишь только ей, улыбался, хотя страшная боль разъедала его душу. Он бы отдал ей и сердце, и саму жизнь, лишь бы переменить все. И слушала его пение Этодайя, прижималась к нему нежно, готовая идти за милым хоть на край света, хоть за край его. Кусала губы ревнивая Клеодокса: впервые обошла ее сестра! Но она заплатит за это. И этот золотоволосый, тоже считающий, что он – почти бог. Пусть поможет он исполнить Клеодоксе ее желание, а там уже получит то, что заслужил. Утро наступило. Всю ночь проворочался без сна Илионей. И так он думал, и иначе. Вдруг яд дал ему незнакомец? Но нет: испил он из чаши и остался жив, силен только сделался… и не желает Илионей дурного. Только брату хочет он помочь. Каплю, всего-навсего каплю… одна победа Тантала – и перестанет Файдим брата мучить. Рано-рано побежал Илионей к роднику, принес воды холодной и, наполнив чашу – самую обыкновенную, не такую красивую, как у незнакомца, – влил в нее одну каплю снадобья. Но хватит ли одной? Файдим силен… и Тантал выше и крепче того незнакомца. И дрогнула его рука, выпуская из фиал еще одну каплю. Две… – Вот, – поднес Илионей чашу брату, зная, что не откажется Тантал выпить. – Я для тебя к роднику бегал. Кто выпьет это, сильным становится! Люди так говорят. – Ну, если люди говорят, надо их слушать. Принял чашу Тантал, выпил половину содержимого, а вторую часть – Файдиму отдал: – Возьми, брат. Если уж сильными быть, то вдвоем. |