Онлайн книга «Джузеппе Бальзамо. Том 2»
|
– Вы делаете вид, что не понимаете меня. Но вы: меня отлично поняли. Так вот знайте, господин маршал, что мне нечего вам сказать. – Нечего, сир? – Совершенно нечего! Ришелье напустил на себя безразличный вид. – Сир! – сказал он. – Я всегда был счастлив тем, что мог сказать себе, положа руку на сердце, что моя преданность королю совершенно бескорыстна: для меня это вопрос чести вот уже сорок лет, о чем я говорил вашему величеству; даже завистники не смогут сказать, что король когда-нибудь что-нибудь для меня сделал. Моя репутация, к счастью, безупречна. – Вот что, герцог, просите, если вам что-нибудь нужно, но просите поскорее. – Сир! Мне совершенно ничего не нужно, я только хочу умолять ваше величество… – О чем? – О том, чтобы вы изволили согласиться выразить благодарность… – Кому же? – Сир! Речь идет об одном лице, в так уже многим обязанном королю. – Кто это? – Это тот, сир, кому вы, ваше величества, оказали неслыханную честь… Ну еще бы! Когда кто-либо удостоен чести сидеть за столом вашего величества, когда этот человек имел возможность наслаждаться изысканным, живым разговором, благодаря которому вы, ваше величество, заслуженно считаетесь прекрасным собеседникам, это невозможно забыть, и к этому так быстро привыкаешь… – Вы – настоящий златоуст, господин де Ришелье. – Ну что вы, сир!.. – Итак, о ком вы хотите поговорить? – О моем друге Таверне. – О вашем друге? – вскричал король. – Прошу прощения, сир… – Таверне!.. – повторил король с выражением ужаса, сильно удивившим герцога… – Что же вы хотите, сир! Старый товарищ… Он помедлил минуту. –..чвловек, служивший вместе со мной под Виларом… Он опять остановился. – Вы же знаете, сир, что у нас принято называть другом любого знакомого, всякого, кто не является нашим врагом: это просто вежливое слово, которое не содержит в себе зачастую ничего особенного. – Это уличающее слово, герцог, – ядовито заметал король, – такими словами не следует бросаться. – Советы вашего величества – это заветы, преисполненные мудрости. Итак, господин де Таверне… – Господин де Таверне – это безнравственный человек! – Слово дворянина, я, сир, так и думал. – Это человек, лишенный деликатности, господин маршал. – Да, сир, об этом я даже не стал бы и говорить. Я, ваше величество, отвечаю только за то, что знаю. – Как, вы не отвечаете за деликатность вашего друга, старого служаки, воевавшего вместе с вами под Виларом, наконец, человека, которого вы мне представляли? Да вы знакомы с ним, по крайней мере? – С ним – несомненно, сир, – но не с его деликатностью. Сулли говорил как-то вашему предку Генриху Четвертому, что он видел, как его лихорадка вышла из него, одетая в зеленое платье; я же готов со смирением признать, сир, что мне не довелось увидеть, как одевается деликатность барона де Таверне. – Ну тогда я сам вам скажу, маршал, что это отвратительный человек, сыгравший омерзительную роль… – Если это говорите вы, ваше величество… – Да, сударь, я! – Ваше величество облегчает мою задачу, говоря подобным образом. Нет, признаться, я заметил, что Таверне не является образцом деликатности. Но, сир, пока ваше величество не соблаговолили сообщить мне свое мнение… – Извольте: я его ненавижу. – Приговор произнесен, сир. К счастью для этого несчастного, – продолжал Ришелье, – у него есть мощные заступники, могущие защитить его перед вашим величеством. – Что вы хотите этим сказать? – Если отец имел несчастье не понравиться королю… – И очень сильно не понравиться! – Я и не отрицаю, сир. – Что же вы хотели сказать? – Я говорю, что некий ангел с голубыми глазами и светлыми волосами… – Я вас не понимаю, герцог. – Да это же и так ясно, сир. Мне, однако, хотелось бы услышать ваши объяснения. – Только такой профан, как я, может трепетать при мысли о том, чтобы приподнять краешек вуали, под которой таятся такие прелести!.. Но, повторяю, неужели нельзя простить Таверне во имя той, которая смягчает королевский гнев? О да, мадмуазель Андре, должно быть, сущий ангел! – Мадмуазель Андре – это маленькое чудовище в физическом отношении, точно такое же, как ее отец – в нравственном! – вскричал король. – Неужели? – остолбенев, обронил Ришелье. – Так мы, значит, все ошибались, и эта красивая внешность?.. – Никогда не говорите мне больше об этой девице, герцог! Одна мысль о ней вызывает у меня дрожь. Ришелье лицемерно всплеснул руками. – О Господи! – воскликнул он. – До чего внешность бывает обманчива!.. Если бы ваше величество, первый ценитель королевства, если ваше величество, сама непогрешимость, не сказали бы мне этого.., я бы этому ни за что не поверил… Как, сир, можно до такой степени всех провести? – Больше того, сударь: она страдает.., ужасной болезнью.., я попал в западню, герцог. Но ради всего святого, ни слова больше о ней, вы меня уморите! – Боже, Боже! – вскричал Ришелье. – Я ни слова больше о ней не пророню, сир! Чтобы я уморил ваше величество!.. Как это печально! Ну что за семейка! Как не повезло бедному мальчику! – О ком это вы опять? – На этот раз я говорю о верном, искренне преданном слуге вашего величества. Вот, сир, настоящий образец служения своему королю, и вы справедливо его оценили. На сей раз, готов поручиться, ваша милость не ошибется. – О ком все-таки речь, герцог? Говорите скорее, мне некогда! – Я хочу напомнить вам, сир, – мягко отвечал Ришелье, – о сыне одного и брате другой. Я говорю о Филиппе де Таверне, храбром юноше, которому вы, ваше величество, дали полк. – Я? Чтоб я кому бы то ни было дал полк? – Да, сир, Филипп де Таверне ожидает полк, который вы изволили ему обещать. – Я? – Разумеется, сир! – Вы с ума сошли! – Да что вы? – Ничего я ему не давал, маршал. – В самом деле? – Какого дьявола вы вмешиваетесь в это дело? – Но, сир.. – Разве вас это касается? – Ни в коей мере. – Значит, вы поклялись сжечь меня на медленном огне, прося об этом вздорном господине? – Чего же вы хотите, сир! Мне казалось, – теперь я и сам вижу, что ошибался, – что вы, ваше величество, обещали… |