Онлайн книга «Котов обижать не рекомендуется»
|
Света и Дрозд подошли ближе и наткнулись на два крошечных стульчика, выстроившихся перед креслом. – Присаживайтесь, присаживайтесь, – милостиво разрешил Марк Самуилович. Последний раз Свете доводилось сидеть на таких стульях в детском саду. Она осторожно опустилась на свой, разрисованный под хохлому. Дрозд криво усмехнулся и сел рядом. Теперь они взирали на Якобсона снизу вверх, как школьники на учителя. – Итак, – хозяин послал Свете снисходительную улыбку, – чем я могу быть вам полезен? Света быстро оттарабанила название журнала и сразу перешла к делу. Стоило ей упомянуть «Хронограф», как с лица старика сползла притворная любезность, а глаза яростно сверкнули. Он приподнялся, вцепившись пухлой рукой в подлокотник. – А-а, мародеры! – взвизгнул он неожиданно высоким голосом. – Мы? – испугалась Света. – Что вы, Марк Самуилович! – При чем здесь вы?! Они, эти мерзавцы, укравшие у меня все, что я имел! Мою славу, моих зрителей, мои роли! – Он потряс кулаком, грозя невидимым мерзавцам. – Только талант у меня остался, ибо талант оказался им неподвластен. – Почему мародеры-то? – хмуро спросил Дрозд, мысленно выразившийся нецензурно в адрес своего приятеля, отправившего их к старому маразматику. Лера Белая вряд ли знала, в каком состоянии пребывает актер. – Потому что это была война, молодой человек! Я потерпел в ней поражение. Якобсон вскинул голову и выдвинул подбородок вперед, точно главнокомандующий перед решающим сражением. Во всем его облике вдруг вспыхнуло достоинство и даже величие – величие обреченных. Все-таки он был хорошим актером, этот старикан, выглядевший карикатурой на Шалтая-Болтая. Но главнокомандующего Якобсон изображал недолго. Минута – и он снова рухнул в кресло, трагически закрыв лицо руками. Пес у его ног поднял брылястую голову и заскулил. – Да, Эдмон, да, мой мальчик, – тут же засюсюкал старик. – Только ты со мной остался, ангел мой! Все отвернулись. Лишь собачья преданность неизменна. Он погладил животное по голове, и пес, успокоившись, вновь повалился на бок. В глазах старика, обращенных к питомцу, блеснули слезы. Одна мутная капля стекла по щеке. Марк Самуилович застыл на несколько секунд – брошенный всеми старик, протянувший руку к любимому псу. Перед Дроздом и Светой была воплощенная трагедия старости. И тут пес подвел. Закрыв глаза, он блаженно хрюкнул и дрыгнул задней ногой – ни дать ни взять свинья, добравшаяся до лужи. Градус трагизма в помещении резко снизился. Якобсон отреагировал быстро. Рассмеявшись, он похлопал пса по морде и закинул ногу на ногу. – Н-да, веселенькое было сраженьице! – протянул он с интонацией старого солдата, травящего байки в придорожном трактире. – Но им тоже здорово досталось. Как в анекдоте: окружили крокодилы обезьяну и говорят… Хе-хе! Хе-хе-хе-хе! Ах-ха-ха-ха! Он зашелся в хриплом кашле. Дрозд вскочил. – Принести воды? Но Марк Самуилович замахал на него руками. Еще три минуты они были вынуждены терпеливо наблюдать, как старик откашливается, вытирает слезы, открывает рот, и снова откашливается. Дрозд наклонился к Свете и шепнул ей на ухо: – Вот как помрет он на наших глазах, и что будем делать? – Не помрет, – прошелестела она. – Это все голое притворство. Он пока пробует маски, никак не выберет одну, на которой нужно остановиться. Штук пять уже перепробовал, по моим подсчетам. – Черт, а ведь точно. Ну, шутник… Якобсон, наконец, откашлялся и вытер слезы тыльной стороной руки. – Что вы хотите от меня! – надтреснутым голосом воскликнул он. – Летописи пишут победители, а не побежденные. Если я расскажу то, что знаю, вам никогда не позволят опубликовать ваш материал. – Длинные руки врагов? – очень натурально испугался Дрозд. Света пихнула его локтем. – И не только руки, молодой человек! – многозначительно заверил Марк Самуилович. – Не только руки! – Стесняюсь спросить, что еще? – встревожился Дрозд, игнорируя Светины тычки. – И стоит ли об этом при дамах? Старик подался к нему. – У них длинные языки! Вас опорочат! Хула побежит впереди, и вы не сможете пробить стену лжи и поклепа. О, что обо мне говорили! Как меня поносили в «Хронографе»! А ведь у них до сих пор нет никого, кто мог бы заменить меня! – Он горделиво выпрямился. – Я хочу сказать, нет актера моего уровня. Не подумайте, что я так уж бесконечно талантлив… – Он скосил глаз на слушателей. – Не подумаем, – простодушно заверил Дрозд, и Якобсон помрачнел. – … но масштаб свой я осознаю! Ни-ко-го! Вы понимаете? Сколько они ни бились, им не удалось вырастить в стенах театра равнозначную фигуру. – А как же Стрельникова? – быстро вставила Света. Ее вопрос произвел сильное впечатление. Марк Самуилович отшатнулся, будто его ударили, и тяжело задышал. – Стрельникова? Стрельникова?! Обильные щеки старика начали наливаться краснотой. Казалось, Света с Дроздом наблюдают ускоренную запись созревания яблока. Пес, чутко уловив перемену настроения хозяина, с тихим рычанием вздернул верхнюю губу. – Вы… смеете… эту… эту… Он тщетно пытался подобрать приличное слово, хватая воздух ртом. Глядя на него, Света испугалась уже всерьез – это не было похоже на игру. – Эту распутную особу? Эту блудницу? – хладнокровно подсказал Дрозд. – Леша! – взмолилась Света. – Подожди, – отмахнулся Дрозд. – Мы должны установить истину. У старика наконец-то прорезался голос. – Истину?! Истина состоит в том, что в актерской табели эта бесчестная торговка стоит на десять ступеней ниже меня. И равнять нас, нас! Он взмахнул рукой, показывая, что не может даже приблизительно охарактеризовать степень падения тех, кто ставит их рядом. Дрозд хотел что-то спросить, но Света опередила его. Ее любовь к точным определениям требовала ясности. – Почему торговка? Якобсон гневно сверкнул на нее очами, но все-таки снизошел до ответа. – Потому что она продает свое тело в обмен на некоторые блага. Или вы думаете, она стала примой благодаря своему таланту? Он вытер пот со лба, понемногу успокаиваясь. – Коалиция! Вот что они создали! И настраивали против меня остальных. Не желали понимать, что Анна слишком стара, что она далеко не красива. А ведь были и другие, куда более достойные… Взгляд его затуманился. Марк Самуилович погружался в воспоминания. – Скажем, Люсенька… – пробормотал он. – Снежинка! Фея! Не то, что ваша Анна – унтер-офицер в юбке. |