Онлайн книга «Графиня де Шарни. Том 2»
|
— Что думает король о похищении своего камердинера? — спросил Манюэль . — Его величество король весьма обеспокоен, — отвечал Клери. — Королю ничто не угрожает, — продолжал Манюэль, — однако мне поручено передать ему, что камердинер не вернется; совет пришлет ему замену. Вы можете предупредить короля об этой мере. — Я не обязан это Делать, сударь, — заметил Клери. — Будьте добры, избавьте меня от необходимости передавать моему господину новость, которая будет ему неприятна. Манюэль на минуту задумался, потом кивнул и проговорил: — Хорошо, я спущусь к королеве. Он в самом деле отправился в комнату королевы и застал там короля. Король спокойно встретил новость, которую ему принес прокурор коммуны; потом с такой же невозмутимостью, с какой он пережил 20 июня, 10 августа и тот день, когда всходил на эшафот, король промолвил: — Благодарю вас, сударь. Я воспользуюсь услугами камердинера моего сына, а если совет и на это, не даст согласия, я обойдусь без камердинера. Он повел головой и прибавил: — Я к этому готов! — Не будет ли у вас каких-нибудь пожеланий? — спросил Манюэль. — Нам не хватает постельного белья, — пожаловался король, — и это для нас — огромное лишение. Как вы полагаете: могли бы вы добиться от коммуны, чтобы у нас было столько белья, сколько нам необходимо? — Я передам вашу просьбу членам совета, — пообещал Манюэль. Видя, что король не собирается расспрашивать его о том, что творится в парижских тюрьмах, Манюэль удалился. В час пополудни король высказал желание прогуляться. Во время прогулок членам королевской семьи всегда выказывались знаки внимания из какого-нибудь окошка, из мансарды, из-за жалюзи, и это служило им утешением. На сей раз члены муниципалитета отказали королевской семье в прогулке. В Два часа семья села обедать. Во время обеда послышались барабанная дробь и громкие крики; они приближались к Тамплю. Члены королевской семьи поднялись из-за стола и поспешили в комнату королевы. Шум становился все отчетливее. Откуда он исходил? В Ла Форсе шла такая же резня, как в Аббатстве; однако проходила она под председательством не Майяра, а Эбера и потому оказалась еще более кровавой. А ведь там узников спасти было легче: в Ла Форсе было меньше политических заключенных, нежели в Аббатстве: убийцы там были не столь многочисленны, а зрители — не столь озлобленны; но если в Аббатстве Майяр держал убийц в руках, то Эбер в Ла Форсе, напротив, был целиком во власти происходящего. Вот почему если в Аббатстве было спасено от расправы сорок два человека, то в Ла Форсе — только шесть. Среди узников Ла Форса оказалась несчастная принцесса де Ламбаль. Мы уже встречались с ней в трех последних романах: в «Ожерелье королевы», в «Анже Питу» и в «Графине де Шарни»; она повсюду тенью следовала за королевой. Ее люто ненавидел народ и называл «Советчицей Австриячки». Она была ее доверенным лицом, ее интимной подругой, возможно, чем-то большим — так по крайней мере говорили, — но уж никак не советчицей. Очаровательная внучка принца Савойского, с изящно очерченным, но плотно сжатым ротиком и застывшей улыбкой, умела любить, что она и доказала; но давать советы, да еще женщине властной, упрямой, волевой, — а именно такой и была королева — никогда! Королева любила ее так же, как г-жу де Гемене, г-жу де Марсан, г-жу де Полиньяк; однако, будучи легкомысленной, пристрастной, непостоянной во всех своих чувствах, она, быть может, заставляла страдать свою подругу так же, как заставляла страдать своего возлюбленного Шарни; правда, мы видели, возлюбленному это наскучило, а вот подруга сохранила верность. Оба они погибли ради той, которую любили. Читатели, несомненно, помнят вечер в павильоне Флоры. Принцесса де Ламбаль устраивала в своих апартаментах приемы, на которых королева виделась с теми, кого не могла принимать у себя: Сюло и Барнава в Тюильри, Мирабо в Сен-Клу. Некоторое время спустя принцесса де Ламбаль отправилась в Англию; она могла бы там остаться и жить долго; однако, узнав о том, какая опасность угрожает обитателям Тюильри, она, будучи существом Добрым и нежным, возвратилась и заняла при королеве прежнее место. 10 августа она была разлучена со своей подругой: сначала принцесса была препровождена в Тампль, потом ее перевели в Ла Форс. Там она едва не задохнулась под тяжестью своей преданности; она хотела умереть рядом с королевой, вместе с королевой; умереть на глазах у королевы, возможно, было бы для нее счастьем: вдали от королевы она страшилась смерти. Ей было далеко до Андре! Она не вынесла всего этого ужаса и заболела. Она понятия не имела о том, какую ненависть вызывает в народе. Будучи заключена в одну из камер верхнего этажа тюрьмы вместе с принцессой Наваррской, она видела, как в ночь со 2-го на 3-е увели принцессу де Турзель; это было все равно, как если бы ей сказали: «Вы остаетесь умирать». Ложась в постель, она забивалась под одеяло от каждого долетавшего до нее крика, как ребенок, которому страшно; каждую минуту она теряла сознание, а когда приходила в себя, шептала: — Ах, Боже мой; я так надеялась умереть! И прибавляла: — Вот если бы можно было умереть так же, как падаешь без чувств! Это и не больно, и не трудно! Убийства совершались повсюду: и во дворе, и за воротами, и во внутренних комнатах; запах крови преследовал принцессу по пятам. В восемь часов утра дверь в камеру распахнулась. Ее охватил такой ужас, что на сей раз она не лишилась чувств; у нее Даже не достало сил забиться под одеяло Она повернула голову и увидела двух солдат Национальной гвардии. — А ну вставайте, сударыня! — грубо приказал один из них принцессе. — Пора отправляться в Аббатство. — О господа! — вскричала она. — Я не могу подняться с постели: я так слаба, что не смогу идти. И едва слышно прибавила: — Если вы пришли, чтобы убить меня, можете сделать это и здесь. Один из гвардейцев склонился к ее уху, в то время как другой караулил в дверях. — Поторопитесь, ваше высочество, — предупредил он, — мы хотим вас спасти. — В таком случае прошу вас выйти, мне нужно одеться, — молвила узница. Оба гвардейца вышли, и принцесса Наваррская помогла ей одеться, вернее было бы сказать: одела принцессу де Ламбаль. Через десять минут гвардейцы вернулись. Принцесса была готова; но, как она и предупреждала, ноги отказывались ей служить; бедняжка дрожала всем телом. Она взяла за руку национального гвардейца, который с ней заговорил, и, опираясь на эту руку, спустилась по лестнице. |