Онлайн книга «Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть 1»
|
– Ну, если так, не будем о нем говорить. – Хорошо. Перейдем к самому главному. Помнишь ты Кромвеля, Планше? – Много слыхал про него. – Он был славный воин! – И страшный обжора. – Как так? – Он разом проглотил всю Англию. – Хорошо, Планше; а если б накануне того дня, как он проглотил Англию, кто-нибудь проглотил его самого? – Ах, сударь, то он был бы больше его самого. Так говорит математика. – Хорошо. Вот мы и пришли к нашему делу. – Но Кромвель умер. Его поглотила могила. – Любезный Планше, я с радостью вижу, что ты стал не только математиком, но и философом. – Я употребляю в лавке много печатной бумаги; это просвещает меня. – Браво! Стало быть, ты знаешь – ты не мог научиться математике и философии, не научившись хоть немного истории, – что после великого Кромвеля явился другой, маленький? – Да, его звали Ричардом, и он сделал то же, что и вы, господин д’Артаньян: подал в отставку. – Хорошо! Очень хорошо! После великого, который умер, после маленького, который вышел в отставку, явился третий. Его зовут Монком. Он генерал очень искусный, потому что никогда не вступает в сражение; он отличнейший дипломат, потому что никогда не говорит ни слова, а желая сказать человеку: «Здравствуй», – размышляет об этом двенадцать часов и наконец говорит: «Прощай». И все ахают, потому что слова его оказываются кстати. – В самом деле, это не худо, – сказал Планше. – Но я знаю другого политика, очень похожего на него. – Не Мазарини ли? – Он самый. – Ты прав, Планше. Только Мазарини не имеет видов на французский престол; а это, видишь ли, меняет все дело. Так вот, Монк, у которого на тарелке лежит, точно жаркое, вся Англия, который готовится проглотить ее, этот Монк заявляет приверженцам Карла Второго и самому Карлу Второму: «Nescio vos»… [4] – Я не понимаю по-английски, – сказал Планше. – Да, но я понимаю, – отвечал д’Артаньян. – Nescio vos значит: не знаю вас… Вот этого-то Монка, самого важного человека в Англии, после того как он проглотил ее… – Что же? – Друг мой, я еду в Англию и с моими сорока спутниками похищаю его, связываю и привожу во Францию, где перед моим восхищенным взором открываются два выхода. – И перед моим! – вскричал Планше в восторге. – Мы посадим его в клетку и будем показывать за деньги! – Об этой третьей возможности я и не подумал. Ты нашел ее, Планше! – А хорошо придумано? – Прекрасно. Но мое изобретение еще лучше. – Посмотрим, говорите. – Во-первых, я возьму с него выкуп. – Сколько? – Да такой молодец стоит сто тысяч экю. – О, разумеется! – Или, что еще лучше, отдам его королю Карлу Второму. Когда королю не придется бояться ни славного генерала, ни знаменитого дипломата, он сам найдет средство вступить на престол, а потом отсчитать мне эти сто тысяч экю. Вот какая у меня идея! Что ты скажешь о ней, Планше? – Идея бесценная, сударь! – вскричал Планше, трепеща от восторга. – Но как пришла она вам в голову? – Она пришла мне в голову как-то раз утром, на берегу Луары, когда наш добрый король Людовик Четырнадцатый вздыхал, ведя под руку Марию Манчини. – Ах, сударь, смею уверить вас, что идея бесподобна, но… – А, ты говоришь «но»? – Позвольте!.. Ее можно сравнить со шкурой того огромного медведя, которую, помните, надо было продать, но раньше содрать с еще живого медведя. А ведь взять Монка – это не шутка. – Разумеется, но я наберу войско. – Да, да, понимаю, вы захватите его врасплох. О, в таком случае успех обеспечен, потому что в таких подвигах никто с вами не сравнится. – Мне везло в них, правда, – отвечал д’Артаньян с гордой простотой. – Ты понимаешь, что если бы в этом деле со мной были мой милый Атос, бесстрашный Портос и хитрый Арамис, то мы бы быстро закончили его. Но они куда-то исчезли, и никто не знает, где их найти. Поэтому я возьмусь за дело один. Скажи мне только: выгодно ли оно? Можно ли рискнуть капиталом? – Слишком выгодно. – Как так? – Блестящие дела редко удаются. – Но это удастся наверное, и вот доказательство: я за него берусь. Ты извлечешь немалую выгоду, да и я тоже. Скажут: «Вот что совершил господин д’Артаньян в старости». Обо мне будут рассказывать легенды. Я попаду в историю, Планше. Я жажду славы! – Ах, сударь! – вскричал Планше. – Как подумаю, что здесь, среди моей патоки, чернослива и корицы обсуждается такой великий проект, лавка моя кажется мне дворцом! – Но берегись, Планше, берегись! Если узнают хоть что-нибудь, то Бастилия ждет нас обоих. Берегись, друг мой, ведь мы составляем заговор против министров; Монк – союзник Мазарини. Берегись! – Когда имеешь честь служить вам, так ничего не боишься; а когда имеешь удовольствие вести с вами денежные дела, так умеешь молчать. – Хорошо. Это касается тебя больше, чем меня; я через неделю буду уже в Англии. – Поезжайте, сударь, и чем скорее, тем лучше. – Так деньги готовы? – Завтра будут готовы: вы их получите из моих рук. Желаете получить золотом и серебром? – Золотом удобнее. Но как мы оформим все это? Подумай-ка! – Очень просто: вы дадите мне расписку, вот и все. – Нет, нет, – живо сказал д’Артаньян. – Я во всем люблю порядок. – И я тоже; но с вами… – А если я там умру, если меня убьет мушкетная пуля, если я обопьюсь пивом? – Ах! Поверьте, в этом случае я буду так огорчен вашей смертью, что забуду о деньгах. – Благодарю, Планше, но порядок прежде всего. Мы сейчас напишем условие, которое можно назвать актом нашей компании. Планше принес бумагу, перо и чернила. Д’Артаньян взял перо, обмакнул его и написал: «Отставной лейтенант королевских мушкетеров, г-н д’Артаньян, ныне живущий на Тиктонской улице в гостинице „Козочка“, и торговец г-н Планше, живущий на Ломбардской улице, при лавке под вывескою „Золотой пестик“, условились о нижеследующем. Составляется компания с капиталом в сорок тысяч ливров для эксплуатации идеи г-на д’Артаньяна. Г-н Планше, познакомившись с этой идеей и вполне ее одобряя, вручает г-ну д’Артаньяну двадцать тысяч ливров. Он не должен требовать ни возвращения капитала, ни уплаты процентов до тех пор, пока г-н д’Артаньян не вернется из Англии, куда теперь едет. |