Онлайн книга «Семь лепестков зла»
|
В своих чувствах к Альбине он пока не определился. Одно только знал – она жутко его волновала. Заставляла думать о себе постоянно, нервничать, презирать себя за какие то дрянные слова. И еще он часто вспоминал ее походку – легкую, стремительную. Как она наклоняла головку, когда внимательно слушала. И даже помнил, как она сдержанно и волнующе дышала, когда он прижимал ее к себе возле дома вдовы Рыковой. – Подождите. Пожалуйста, не закрывайте! – попросил он пожилую пару у подъездной двери с кодовым замком. Те кивнули, скользнув взглядом по его удостоверению, послушно придержали дверь. – Спасибо. Иванцов влетел в подъезд, отдышался и медленно побрел наверх к ее квартире. Она открыла при первых же трелях звонка, будто ждала у двери. Опешила, не узнав. Потом удивленно моргнула, узнала, тут же глаза ее сделались острыми и колючими. – Ты?! Какого черта, Иванцов?! Она встала в дверном проеме так, чтобы не пропустить его. В сереньком простеньком домашнем костюмчике, мохнатых тапках, растрепанная, будто только что из постели. – Извиниться, – ворчливо отозвался он. И вдруг почувствовал странную слабость во всем теле. Черт, как она на него действует! – Извиняйся, – кивнула она и не сдвинулась с места. – Прямо здесь, что ли? – Он обиженно поджал губы, неуверенно шагнул вперед. – Что я, как дурак, на лестничной клетке буду извиняться? – И что с того? Ты же не на коленях собрался извиняться? Ее правая рука легла на дверь. И Иванцов почти уперся носом в ее локоть. От Альбины пахло восхитительно: тонкой фруктовой свежестью. Он чуть не чихнул, глубже вдыхая. И решил, что не уйдет ни за что. Зря он, что ли, сегодня терпел похотливого парикмахера? А потом? Перемерил гору тряпья. Позволил бывшему подозреваемому обслуживать себя, а то и обманывать. Что, правда, что ли, ботинки ручной работы? Это за четыре то с половиной тысячи? Нет, милая, он не уйдет! – Может, и на коленях, как пойдет, – буркнул он и предупредил: – Я вхожу! Он осторожно снял ее руку с двери, потеснил Альбину в коридор. Вошел и захлопнул задом дверь. Тут же начал снимать куртку. Тончайший крэк жал в подмышках. – Я тебя не приглашала, – Альбина нервно кусала губы, скрестив руки под грудью. – Я знаю. Иванцов повесил куртку, взглянул под вешалку. Дополнительных тапок не было. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо – значит, никто больше тут не жил, кроме нее. Плохо – придется бродить по ее квартире в носках. Неприятно, конечно, но в грязных ботинках по ковру тоже нельзя. Он разулся и пошел мимо нее в комнату. На диване валялась подушка и скомканный клетчатый плед. Его сестрица обожала в такие кутаться, хотя дома у нее всегда была жара. На вопрос – зачем – лопотала что то невразумительное про уютное тепло мягкой шерсти, про ностальгические настроения. Да так, чушь какая то бабья! Из-под подушки торчал угол блокнота с записями. – Работаешь? – Иванцов зорко стрельнул глазами в торчавшую страницу. – Не твое дело, – фыркнула Альбина, влезла с ногами на диван, глубже сунула блокнот под подушку и тут же укуталась по самый нос пледом. Ну точь в-точь как его сестрица. – Пришел извиняться? Извиняйся и вали! – О как! – Он скупо улыбнулся. – А кофе? Чай? Где ваше гостеприимство, Альбина Витальевна? Она минуту рассматривала его в упор, потом кивнула: – Понятно. Ты сменил имидж и решил сразить меня наповал. А для того чтобы пробраться ко мне в дом, придумал легенду с извинениями. Угадала? Она вогнала его в такой конфузливый ступор, что он дара речи лишился. Стоял с красной от смущения рожей перед этой умной девчонкой и не знал, что говорить. Врать? Да она его тут же выставит. Правду? А какую? – Имидж сменил, – признался он после паузы. – И не скрою, отчасти ради тебя. Ты же меня на весь отдел гусаром окрестила. Почему гусар? – Чуб такой вот, – Альбина с легкой улыбкой шевельнула пальцами у своего левого виска. – Как у гусара. – А-а-а, понятно. Теперь на кого похож? На уголовника? – Иванцов поскреб пальцами по макушке. – Ну что ты! Теперь ты мачо! – Она со вздохом осмотрела его с головы до ног. – Теперь девчонкам из отдела и вовсе не до работы. Имиджмейкера сменил, Иванцов? «Мачо» его порадовал. Значит, не зря он терпел сальные ужимки юркого цирюльника. И не зря советами его воспользовался. Но вот сам тон, каким она с ним говорила, не вдохновлял. Альбина его просто терпела, не более. – Ты извини меня, Альбина Витальевна, ладно? – произнес Сергей со вздохом, шагнул к дивану, отшвырнул край клетчатого скучного пледа в сторону и сел на край. – Я вел себя как свинья. – Да? Осознал? – Она недоверчиво покосилась. – Осознал. И покаялся, – поспешил он добавить, не забывая осматривать ее жилище. «Так, – решил он через пару минут, – хозяйка она никакая. Пытается создавать уют, но не систематически, а от случая к случаю. Вкусным ничем не пахнет, значит, живет на бутерах и полуфабрикатах. Я вот и то себе время от времени готовлю. С радостью бы взял над ней шефство, да кто позволит». – Хотелось бы знать мотивы, Иванцов. А я пока, так и быть, сварю тебе кофе. Альбина откинула плед, слезла с дивана и нехотя пошла в кухню. Он послушно потрусил следом. – Мотивы? – переспросил он, не отрывая взгляда от ее открытой шеи с крохотными темными завитками запущенной стрижки. Какие мотивы, черт побери! Вот они, перед вами! Длинные ноги, узкие бедра, тонкая талия, грациозная походка. Какие еще нужны мотивы?! – Ревность, Альбина Витальевна, – снова сказал Иванцов правду, принимаясь теперь рассматривать ее кухню. – Банальная ревность, ну и еще уязвленное самолюбие. – Ишь ты! – Она удивленно оглянулась на него от плиты. – К профессиональному успеху моему ревновал? – Нет. К твоему бывшему, – отозвался он ворчливо. Разговоров на подобные темы он всегда избегал. Не терпел выворачивания души наизнанку. Старался не отягощать себя словесным грузом. – К бывшему… – эхом отозвалась Альбина, застыв у плиты с пыхающей кофейным духом туркой. – Это все в прошлом… Его больше нет. Да и не было уже на тот момент в моей жизни. – Видела бы ты свои глаза в тот момент! – Ты их тоже не видел. Было темно. – Я их чувствовал. Даже в темноте, – Иванцов поставил локти на стол, снова окинул взглядом кухню. Газовая плита забрызгана, на подоконнике два горшка с чахлыми растениями. Штору она отодвинула в самый угол и даже узлом завязала, чтобы не мельтешила перед глазами. В холодильнике, куда она сунулась за лимоном, он успел рассмотреть пустые полки. |