Книга Убийство в старом доме, страница 54 – Энн Грэнджер

— Как кстати, — ответил Флетчер. — Я только что сверялся с ведомостью о выплате жалованья, чтобы узнать его адрес. Я хочу послать к нему кого-нибудь на квартиру и узнать, что с ним. Он живет в Лаймхаусе. Адамс работает в нашей компании с самого начала строительства и раньше никогда не прогуливал. Будь я азартным человеком — а я не азартен, учтите! — я бы поставил деньги на Адамса. Как он меня подвел! Если он все же бросил работу, найти ему замену будет непросто. Впрочем, у него, как и у остальных, есть оправдание: его донимали ваши констебли!

— Дайте мне его адрес, — потребовал я. — Я разыщу его. Его неявка на работу нравится мне не больше, чем вам.

Флетчер замигал и уставился на меня в упор. Неожиданно он сказал:

— Отлично. Тогда я сам поеду с вами. У вас есть средство передвижения?

— Нет, — ответил я, — но мы можем нанять кеб.

— Не нужно. — Он ткнул куда-то пальцем. Неподалеку стоял небольшой закрытый экипаж.

Я немного удивился, но последовал за Флетчером. Он что-то сказал кучеру, и мы тронулись с места.

Пока мы, грохоча, выезжали из Агартауна, я выразил удивление по поводу того, что у скромного клерка имеется собственный выезд.

— Экипаж не мой! — быстро сказал Флетчер и покраснел. — Я не такая важная птица… Его предоставил в мое распоряжение один из главных акционеров железнодорожной компании.

— Очень великодушно с его стороны, — заметил я.

Флетчер покраснел еще гуще и чопорно произнес:

— Я имею честь быть помолвленным с его дочерью.

— Примите мои поздравления, сэр! — вежливо произнес я.

— Спасибо! — буркнул он и, отвернувшись, стал смотреть в окно. Очевидно, он не желал больше говорить на эту тему.

Мне пришло в голову, что будущий тесть Флетчера, наверное, очень осложняет ему жизнь. Нет ничего удивительного в том, что Флетчер вымещает досаду на полицейских. Хозяин бьет слугу, слуга бьет лакея, лакей бьет поваренка, поваренок бьет собаку. Я точно не знал, какое место в этой цепи занимает полиция. Но своему спутнику по-прежнему не сочувствовал.

Наш приезд в Лаймхаус не остался незамеченным. Лаймхаус — не тот район, куда отваживаются заезжать на личных экипажах. Пока мы плелись с черепашьей скоростью по оживленным улицам, мы быстро обросли стайкой уличных мальчишек, которые преследовали нас со свистом и гиканьем. К мальчишкам присоединилась целая стая дворняжек, они отчаянно брехали и пытались кусать лошадей за ноги. Лошадям это не нравилось, они вскидывали голову и фыркали. Экипаж раскачивался и кренился, а кучер разразился такой отборной бранью, которая могла бы заставить покраснеть даже бывалого матроса.

Переулок, в котором жил десятник Адамс, оказался таким узким, что экипаж прошел бы по нему, только полностью перекрыв движение. Поэтому кучер остановился, мы вышли и продолжили путь пешком. Даже в здешних трущобах переулок этот мог считаться одним из беднейших. Все дома были старыми и полуразрушенными; с некрашеными, неоштукатуренными фасадами. Над нами клубился туман: ночная сырость испарялась на солнце. У нас над головами тянулась веревка, на ней уныло повисли теплые мужские кальсоны, с которых на голову прохожих капала вода. В такой сырости белье, должно быть, сохло неделями. Мы морщились от вони — жуткой смеси запахов вываренных костей, отбросов и ила с берега Темзы. Должно быть, наступило время отлива.

— Не нравится мне здесь, — жалобно заметил Флетчер, озираясь по сторонам и закатывая глаза.

— Полно, полно, мистер Флетчер, — подбодрил я его. — Мужайтесь! Вас сопровождает представитель закона.

— А местные жители об этом знают? — жалобно возразил мой спутник. — Вы ведь не в форме!

— Можете не сомневаться, меня они раскусят сразу, — живо ответил я. — В таких делах у них безошибочное чутье.

С того момента, как мы вышли из экипажа, пестрая толпа, сопровождавшая нас, не рассеялась, а, наоборот, увеличилась. Число зевак росло с каждым мгновением. Вскоре узкий переулок оказался запружен толпой, над которой витал запах немытых тел. Здесь были не только уличные мальчишки и собаки, привлеченные невиданным в этих местах экипажем, но и оборванцы всех мастей, которым нечем больше было заняться. Я заметил нескольких пьяных матросов и нищего калеку, который бойко скакал на одной ноге, опираясь на костыль. Он орал во всю глотку, что лишился ноги, служа ее величеству и отечеству, за что не мешало бы дать ему хотя бы шиллинг. Кроме того, к толпе присоединилась стайка расфранченных, хотя и несколько грязноватых девиц, которые приглашали нас «развлечься» и подробно объясняли словами и жестами, какие именно удовольствия они нам предлагают. Девицы вызвали особенно сильное негодование Флетчера. Толпу зевак дополнял пожилой китаец с длинными волосами, заплетенными в тонкую косичку. Судя по всему, он решил, что мы даем уличное представление, и вежливо хлопал в ладоши. Может быть, китаец был не так уж и не прав. Мы определенно скрасили жизнь здешним обитателям. Когда мы проходили мимо домов, жильцы высовывались из дверей и кричали:

— Что случилось?!

— Кто-то умер! — отозвался один из наших сопровождающих. — А вот и похоронщик! — Он указал на Флетчера, и у того от злости перекосилось лицо.

Должен признать, что это замечание рассмешило меня, но моя улыбка тут же и увяла, когда еще один грубиян громко заметил:

— Ха, а второй-то — полицейский в штатском. Интересно, с чего он сегодня так вырядился? Не иначе кто-то попытался ограбить Английский банк!

Остроумное замечание было встречено общим хохотом; слова шутника то и дело повторяли в толпе. К тому времени, как шутка дошла до самых последних зевак, все уже не сомневались, что так оно и есть. Весть о том, что кто-то пытался ограбить Английский банк и грабители прячутся в Лаймхаусе, распространялась, как лесной пожар. Я почти не сомневался, что об этом напишут в вечерних выпусках газет.

Флетчер все больше нервничал; он явно жалел о том, что сопровождает меня. Его пугала шумная толпа. Он крепко, как дубинку, сжимал свой зонтик.

— Нас могут ограбить. Набросятся всей толпой и отберут все, что у нас есть. Давайте вернемся! — взмолился он.

Но я, сделав вид, что ничего не слышу, шагал дальше. Флетчер боялся даже отойти от меня, куда уж ему было вернуться к экипажу в одиночку, и он плелся за мной, не переставая ныть и ворчать. Наконец он схватил меня за руку, и мы остановились перед обшарпанным домом, на фасаде которого висела скрипучая вывеска, извещавшая, что здесь сдаются комнаты, но плата с жильцов взимается за неделю вперед без всяких исключений.

— Пришли, — тяжело дыша, сказал Флетчер, снимая цилиндр и вытирая пот со лба. — Инспектор, не могли бы вы, как лицо официальное, разогнать толпу? Ужасно неприятно, что они все идут за нами.

— Они не уйдут, — просто ответил я. — А один я с ними не справлюсь. Так что не обращайте на них внимания.

— Легко сказать! — буркнул он.