Онлайн книга «Верховные судороги»
|
Сидевшие за круглым столом судьи высказали свои мнения — по старшинству — и голоса их, как водится, разделились: 4–4. И все взоры вновь обратились к самому младшему из судей. Пеппер внутренне застонала. Она представила себя вернувшейся в «Шестой зал» и Пистера, стоящего перед ней в цепях, в ярко-оранжевом тюремном костюме. «Мистер Пистер, согласно решению суда, вас отведут прямо отсюда на место казни…» — Судья Картрайт? — произнес Деклан. — Мм… — отозвалась Пеппер. — За кого вы отдаете ваш голос? — Я бы, ну… разделила его между обеими сторонами, — ответила она. — Истец очевидным образом намеревался обокрасть… — Речь идет не об этом, — перебил ее Харо. — А должна была бы идти, — сказала Пеппер. — С другой стороны, и признаки дискриминации просто-напросто бросаются в глаза… И все-таки… Тиканье стоявших в углу зала старинных часов казалось ей ударами отбивающего полдень Биг-Бена. — Монетки ни у кого не найдется? — спросила она. — Виноват? — произнес Деклан. — Орел — он выиграл, решка — проиграл. — Весьма передовой способ истолкования Конституции, — пробормотал судья Готбаум. — Ну хорошо, — сказала Пеппер. — В таком случае нанесем удар от имени мусульманок, притворяющихся магазинными воришками. Я голосую за Пистера. Когда судьи расходились, до Пеппер донесся рассчитанно звучный голос Сантамарии, говорившего Якоби: «Будем молиться о том, чтобы в ближайшие тридцать, скажем, лет нам никаких критически важных дел рассматривать не пришлось». Харо с чрезвычайно обиженным видом проследовал за Декланом в его кабинет. В тот же вечер Деклан, обедавший с Пеппер в итальянском ресторане, сказал ей: — Харо рвет и мечет по поводу расследования ФБР. «Громилы в сапогах», «штурмовики». Слушая его, можно подумать, что я возродил порядки Третьего рейха. По мне же, суд каким либеральным был, таким и остался. — Я всегда подозревала в вас тайного фашиста, — ответила Пеппер, поддевая вилкой кусочек linguine alla vongole. [89] — Послушайте, если все так страдают, отмените расследование. Пусть все останется как есть, шеф. — Я не могу этого сделать, — ответил Деклан. — Передача в газету сведений о предстоящем решении суда переходит все границы дозволенного. Тем более когда она производится кем-то из людей, работающих в самом суде. И кстати сказать, сделано это было для того, чтобы поставить в неприятное положение вас. — Я же не прошу о защите, — ответила Пеппер. — Я девушка взрослая. У меня есть пистолет. И я умею им пользоваться. — Речь идет не о вашей защите, — серьезно ответил он. Пеппер отпила кьянти. — А что касается неприятного положения, я о нем уже и забыла. По другую сторону стены унижения лежит свобода. Деклан округлил глаза: — Халиль Джебран или надпись на магнитике для холодильника? По-настоящему — и с близкого расстояния — Пеппер смогла разглядеть стену унижения несколько дней спустя, когда в «Вашингтон пост», в колонке «Из надежных источников» появилось следующее: Прямые контакты. Член Верховного суда Пеппер Картрайт и его председатель Хардвизер уютно отобедали тет-а-тет в «Силе прецедента». Как сообщает наш источник, судьи пришли к полному согласию по обсуждавшимся ими важным юридическим вопросам и несколько раз даже жали друг другу руки. Oyez, oyez! И та и другой в настоящее время переживают развод. Если дела об этих разводах предстанут перед высоким судом, мы можем ожидать голосования со счетом 2:0… Через несколько часов на сотнях веб-сайтов и юридических блогов уже кишмя кишели рассуждения о том, можно ли ожидать от влюбленной парочки членов Верховного суда независимых суждений. Негодование, призывы к импичменту, оскорбление достоинства суда… Под вечер в дверь кабинета Пеппер постучался Криспус. — Я, конечно, помню, что попросил вас сказать председателю пару дружеских слов, — начал он. — Но, видит Бог… — Ой, замолчите, — ответила Пеппер. — Я сказал бы, — продолжал, усаживаясь в кресло, Криспус, — что выглядит он в последнее время намного спокойнее. И мятой уже не так пахнет. Примите мои поздравления. Вам удалось спасти истерзанную душу. Вы никогда не думали о карьере консультанта по решению личных проблем? — Похоже, с ними я справляюсь лучше, чем с конституционными законами, — сказала Пеппер. Криспус выпятил губы: — Раз уж вы заговорили о законах… — Давайте, давайте, — разрешила Пеппер. — Ваше голосование по «Пистеру»? Если честно, судья Картрайт, создается впечатление, что вы лишились рассудка. Или он покинул вас по собственному почину? — Точно так же проголосовали еще четверо судей. — В этом и состояла основная причина? Большинство есть последнее прибежище негодяя. Ваш бедный дедушка-шериф, надо полагать, вертится по ночам с боку на бок. Хоть он еще и не лежит в гробу. — Вы пришли сюда, чтобы начистить мне рыло? — Какой изысканный словарь. Вам известны сочинения мистера Уильяма Шекспира? — Меня назвали в честь одной из его героинь. — Пеппер? Я что-то не припоминаю в каноне барда никаких Пеппер. — Пердита. Ну-ка посмотрим, хорошо ли вы сами знаете Шекспира. — «Зимняя сказка». — Два очка. Очень неплохо. — Я-то, собственно говоря, имел в виду Полония. [90] — Позвольте догадаться. «Будь верен самому себе». [91] Ужас как оригинально. — Боже, какие мы нынче запальчивые. Мы, случайно, не провели эту ночь на ложе из кактусов? А я-то полагал — любовь смягчает душу. — При чем тут любовь? Мы просто пообедали вдвоем. — Я попытался, о Злобная Ведьма Дикого Запада, прояснить для вас нечто такое, в чем вы и сами готовы себе признаться, но с чем, будучи законницей, никак не можете согласиться, а именно: принимая ваши сверхзаконные решения, вы стараетесь вести себя как член Верховного суда, вместо того чтобы руководствоваться присущим вам здравым смыслом. Вы были очень приличным судьей — в то время, когда стояли, расставив, подобно колоссу, ноги, посреди бескрайней бросовой земли юриспруденции. В «Шестом зале» ваши решения по крайней мере отличались отвагой. |