Книга Возвращение во Флоренцию, страница 94 – Джудит Леннокс

В ресторане они повстречали знакомых Льюиса, семейную пару: морского офицера из Дартмута с женой, хорошенькой кудрявой брюнеткой, которая была беременна. Поскольку в ресторане оказалось полно народу, их посадили за один столик. Во время разговора, который вертелся в основном вокруг их службы на флоте, Фредди поняла, что сомневается в своих чувствах. Во время их случайной встречи в поезде три месяца назад Льюис признался ей в своих слабостях, и она это по-настоящему оценила. Но сейчас, в компании сослуживца, он вел себя как все самоуверенные молодые мужчины, с которыми судьба сводила ее в последние годы: он был привлекателен, но слишком уж стремился произвести впечатление, вел себя нарочито, смеялся напоказ. Она чувствовала, что он не слишком-то следит за беседой: взгляд его блуждал по ресторану, однако время от времени он глядел на нее и улыбался своей приветливой, успокаивающей улыбкой. Вдвоем им было легче — а может, они просто оба устали. Фредди с испугом поняла, что знает его совсем мало; она была вынуждена признаться себе, что возлагала на этот день слишком большие надежды.

Когда с едой было покончено и они распрощались с четой, встреченной в ресторане, Льюис сказал:

— Простите, что так вышло.

— Ничего страшного.

— Вы говорите так из любезности. — Он потряс головой. — Черт, ужасно неловкая ситуация.

— Почему?

— В Дартмуте Тревор был помолвлен с другой девушкой. А потом, пару лет назад, Клер сказала мне, что он заключил помолвку еще с одной.

— Две невесты сразу?

— А теперь еще и жена. Не представляю, знает ли Салли об остальных. Я все боялся сказать что-нибудь не то.

Снова пошел дождь, поэтому они заглянули в кинотеатр на Лестер-сквер, где показывали Человека в сером. Во время фильма Льюис взял Фредди за руку, сплетя ее пальцы со своими. Сидя в темноте, она вспомнила, что так привлекло ее в нем: его основательность, ощущение того, что под задорной внешностью скрывается человек серьезный и надежный. Она вспомнила, как спала в купе поезда, положив голову ему на плечо, как приятно и покойно ей было. В мерцающем свете кинопроектора она смотрела на его профиль, пытаясь понять, что в его внешности так ее покорило. Он не был красавчиком вроде Кларка Гейбла, но его озорное лицо легко меняло выражение, и по нему часто пробегала живая улыбка, а в глазах загорался огонек. Возможно, в этом было все дело.

Без слов ей было легче находиться рядом с ним. Фредди знала, что и сама стала раздражительной, устала от бесконечной работы, необходимости подчиняться чужим распоряжениям и постоянных лишений. Усталость сделала ее желчной, придирчивой и склонной судить других людей. Это было даже хуже, чем чопорность, — склонность к осуждению, боже всемогущий!

Когда они вышли из кино, на улице уже стемнело. Рука об руку они двинулись по Чаринг-Кросс-роуд, а когда снова полил дождь, заскочили в магазинчик букиниста.

Льюис листал детективы в бумажных обложках, пока Фредди обходила стеллажи. Ее внимание привлекло имя на корешке, и она сняла с полки книгу. На суперобложке была картина; Фредди сразу распознала итальянский пейзаж — темно-зеленые кипарисы на фоне кобальтового неба. Роман назывался Далекие и темные холмы, а написал его Майло Райкрофт.

Фредди понадобилось всего мгновение, чтобы вспомнить, откуда ей знакомо это имя. Майло Райкрофт был другом Тессы. Его телефон она нашла в ее записной книжке. Он не пришел на похороны Анджело, но вместо него пришла жена. «Я решила прийти сама, от его имени», — сказала она. Как ее звали? Точно — Ребекка. Ребекка Райкрофт.

— Нашли что-то? — спросил Льюис.

Фредди показала ему книгу.

— Моя сестра была знакома с писателем. — Она покрутила роман в руках. — Майло Райкрофт, — сказала Фредди, обращаясь больше сама к себе. — Почему-то о нем я не подумала.

— Что вы имеете в виду?

Она посмотрела ему прямо в глаза, решительно вздернув подбородок.

— Думаю, Марсель рассказала вам про Тессу.

— Что-то она говорила; вроде бы, у вашей сестры был ребенок, и он погиб. А что? Вы боялись, что я стану ее осуждать?

— А вы не осуждаете?

— Нет. Конечно, нет. — Похоже, он был задет. — Как я могу кого-нибудь осуждать? Это не в моих правилах.

— Простите. — Она чувствовала себя виноватой за то, что поспешно судила о нем. — Извините меня, Льюис.

— Такого и врагу не пожелаешь — вот что я тогда подумал.

Внезапно на глаза у нее навернулись слезы, и Фредди изо всех сил заморгала, чтобы остановить их. Льюис погладил ее по волосам, его губы коснулись ее губ.

Потом он взял у нее из рук книгу, открыл ее и прочитал аннотацию на клапане суперобложки.

— Действие происходит в Тоскане, — сказал он. — Ваша сестра сейчас живет там, так ведь?

— Да. — Ей снова захотелось заплакать.

— Я все время за нее беспокоюсь, — сказала Фредди. — Постоянно о ней думаю, хотя стараюсь гнать от себя эти мысли.

— Если она будет вести себя разумно… не станет лезть на рожон…

— Тесса никогда не была разумной. И я не думаю, что она хотя бы раз в жизни удержалась от соблазна полезть на рожон.

— Похоже, вы сердитесь на нее.

— Но она же уехала! — не удержавшись, воскликнула Фредди. — Бросила меня!

Льюис заглянул ей в глаза.

— Бедная моя малышка Фредди, — сказал он, а потом опять ее поцеловал.

— Давайте-ка я куплю вам эту книгу. А потом мы кое-куда поедем — я вспомнил одно местечко, где можно спокойно поговорить.

Они пошли к автобусной остановке.

— Не знаю, понравится ли вам там, — по пути сказал Льюис. — Даже не знаю, существует ли еще это кафе. Когда я учился в Винчестере, моя тетя Кейт встречала меня на вокзале в конце семестра и водила туда на ланч.

На автобусе они доехали до Блумсбери и вышли возле Британского музея. Кафе находилось в подвальном этаже высокого дома, который, как и большинство домов в Лондоне, выглядел полуразрушенным. Крышу над крыльцом поддерживали деревянные балки, каменные ступени, ведущие в подвал, растрескались.

В зале стояло полдюжины столиков. Фредди присела за один из них, а Льюис подошел к стойке бара. На стенах были развешаны полки с книгами. В углу гудела черная эмалированная печка с коленчатой металлической трубой, стойку украшал русский самовар. Кафе пришло в упадок: кожаная обивка на стульях пошла трещинами, корешки книг были заклеены или прошиты, в щели в окнах затекал дождь.

Пожилая женщина, закутанная в несколько дырявых вязаных кофт, с седыми волосами, небрежно заколотыми в пучок на затылке, работала за стойкой.

Льюис принес им чаю.

— Соня — коммунистка, — сказал он, кивнув головой в сторону хозяйки кафе. — Она в восторге оттого, что Дяде Сэму приходится выступать заодно с нами. Они с тетей Кейт были большими друзьями. — Он огляделся по сторонам. — В детстве мне казалось, что тут интересно пахнет.